— Мамочка…

Ее голос был хриплым, будто после тяжелой простуды. Но именно после этого слова я не смогла больше сдерживаться и, обняв, прижала ее к себе. Стала медленно раскачивать в своих объятиях и гладить по голове.

Я безостановочно шептала ей в волосы.

— Все хорошо. Все хорошо…

Родные ручки обхватили меня, и дочка, дрожа и всхлипывая, прижалась ко мне сильнее. А я смотрела в одну точку, ничего не видя и не моргая. Чувствуя боль в глазах, но не сумев проронить и слезинки.

Не знаю, сколько времени прошло, пока я не перевела взгляд на Филатова. Мужчина сидел на земле, согнув колени, и смотрел на нас безумным взглядом. Только сейчас я поняла, что обязана этим спасением ему и только ему. Попыталась поблагодарить, но губы не слушались. Я, не отрываясь, смотрела в его глаза, и все так же продолжала тихо повторять.

— Все хорошо…

Теперь его взгляд стал осмысленным. Он нахмурился и начал подниматься. Когда Олег наклонился и осторожно взял на руки Кристину, его лицо на секунду оказалось совсем близко от меня.

— Олег…

Я прошептала его имя, и увидела, как его глаза встретились с моими. В темноте они казались практически черными.

— Спасибо.

Он замер, но затем дернул плечом и, удерживая Тину одной рукой, помог мне подняться. Никто из нас не произнес больше ни слова.

20. 20

Олег

Убедившись, что Катя и Кристина благополучно легли в постель, я аккуратно закрыл за ними дверь. Мокрым, как и был, прошел в комнату к сыновьям и долго стоял на пороге. Просто смотрел на них спящих. С меня на пол капала вода, образовывая лужу вокруг ног, но мне было все равно. Я чувствовал облегчение и благодарил Бога за то, что с ними все хорошо. Я из не особо верующего человека превратился в человека, который обрел веру в одно мгновение.

Спустился на кухню и, открыв холодильник, достал из его недр бутылку водки. Налил полстакана и залпом выпил без закуски и запивки. Огненная вода тут же обожгла горло, и у меня перехватило дыхание, от едкого запаха выступили слезы. Сейчас я пил не потому, что хотел получить некое успокоение и поймать кайф. Я пил, потому что сердце сковали тиски страха и никуда не отпускали, я надеялся, что алкоголь поможет хоть немного ослабить их хватку.

Закрыл глаза и снова, как наяву, увидел эту картину, от которой у меня кровь холодела. Никогда в жизни мне еще не было так страшно, как в тот момент, когда я увидел, что Тина тонет. Все происходящее потом приостановилось, словно кадры на замедленной съемке. Я пытался плыть быстрее к ней, но не мог. И только вытащив ребенка на берег и услышав ее вдох, съемка пошла обычным ходом, все возобновилось.

Я помню полные паники глаза Катерины, трясущееся от страха тело Кристины… Смутно представляю себе состояние женщины. Для родителя нет ничего хуже, чем страх и страдания детей. Осмотрев Тину и не увидев никаких травм, мы решили не ехать в больницу. Они обе натерпелись сегодня…

Вернувшись в комнату, я первым делом пошел в душ. Стоял под струями до тех пор, пока в бойлере не закончилась горячая вода. Переодевшись в пижамные штаны и майку, лег спать. События сегодняшнего дня навалились на меня со всей тяжестью, грозясь раздавить. Я уже засыпал, как услышал тихий стук в дверь. Решил, что он мне померещился, так как был очень слабым, но вскоре тот возобновился. Страх и паника, которые немного отступили, снова вернулись, и я за секунду оказался около двери, распахивая ее настежь.

С той стороны стояла Катя, глядя на меня своими голубыми глазами. Женщина была в простой клетчатой ночной сорочке и халате, босая, с распущенными по плечам волосами.