– Возможно, он поправится, – твердил он. – Коля поставит его на ноги. Но зачем тебе инвалид?

Он не в первый раз заводил этот разговор. Слуцкий считал, что все случившееся – большая удача, и очень подходящий повод, чтобы дочь разорвала отношения с женихом, но та не сдавалась.

– Папа, что ты такое говоришь?! – возмущалась Саша, слезы наворачивались на глаза. – Ты же знаешь, что у него никого нет, кроме меня! И он выздоровеет!

Он махал рукой и уходил, держась за сердце.

– Оставь дочь в покое, – уговаривал Верников, – это лишь дело времени. Рано или поздно она поймет, что у них с Зориным нет будущего.

– Спасибо тебе, Коля, – благодарил старый друг. – Спасибо, что помогаешь, и что с Сашкой нянчишься.

– Да что там, брось. Ты же знаешь, мне только в радость.

***

В кабинете следователя убойного отдела было тесно и неуютно. Николай брезгливо осматривал старую мебель, допотопную технику и старый, помятый пиджак следока.

– Сергей Игоревич, когда же я от вас услышу какие-нибудь новости? – Верников сидел, откинувшись на спинку стула, и с превосходством смотрел на угрюмого следователя Вершинина.

Они быстро нашли общий язык, по старинке, по-русски. Небольшой конверт с несколькими пятитысячными бумажками быстро сделал разговорчивым необщительного следователя.

Тот принял конверт, как должное. А почему бы и не взять? С их скромными зарплатами при адской работе. Да и хотели-то от него всего ничего – получать информацию о ходе следствия.

– Да есть новости, есть, – пробурчал Вершинин. – Знаем мы, кто это сделал.

– И кто же?

– Да шпана местная.

– А поконкретней?

– Есть тут у нас группа товарищей, претендующих на звание «Бандитская группировка».

– Так. И что?

– Да ничего! Поговорил я с Ледянкиным, это главный их. Ну сказал он, кто это был. Но, сами понимаете, слово к делу не пришьешь.

– А мне и не надо дела, только имя скажи.

– Дивногорский Артем. Есть тут такой. По малолетке часто привлекался, однажды даже до суда дошло, но условным отделался. Вот он у них самый смелый, боевой, его на самые ответственные дела и посылают. Правда, в мокрухе они ни разу замечены не были, так, по мелочам, избили кого-то, погром устроили на рынке. А здесь, Ледяной сказал, получили они заказик один, попугать, так сказать, непослушного бизнесмена. Ну, перегнул, говорит, Дивный немного палку, чуть не убил. Кается, сказал, больше не будет.

– Взяли? – прищурился Верников, попутно размышляя.

Неужели из—за адвокатских дел Зорин пострадал? Так вроде и дел—то у него пока шиш да не шиша. Нет, вряд ли.

– Не взяли. Прячется. Да и зачем он нам нужен? Что мы ему предъявим? Свидетелей нет, улик тоже.

– А выбить признание никак?

– Какое признание? Что из воздушки по воронам стрелял и нечаянно попал в приличного гражданина?

– Ну, кто заказчик, например, узнать.

– А оно нам надо? Наверняка шишка какая-нибудь. – Вершинин покосился на дорогие часы Николая. – Да и вам на что оно надо? Насколько я понял, вам этот Зорин никто.

– А вот это не твое дело, – сердито рыкнул Верников.

– Правы, не мое… Ну, а как предлагаете выбивать признание? Пытать, что ли?

– Допросить. С пристрастием.

– Господи, сериалов, что ли детективных насмотрелись? Это там менты всем морды бьют, да пальцы ломают. А в жизни все наоборот. Мне, к примеру, преступник приставит нож к горлу, а я его даже укусить не имею права. В лучшем случае разжалуют, а в худшем под статью отдадут. В любом случае, превышение полномочий припаяют. Вот как в таких условиях работать? – вздохнул Сергей Игоревич.

– Ой, вот только не надо мне на жалость давить, укусить он не может, – скривился Верников. – Плевать мне на все это. Ты мне скажи, кто заказчик, и все, я отстану. А дальше, как хотите, дело закрывайте. Мне правда важна.