— Ладно-ладно, — Семен постарался взять себя в руки. — А почему к тебе?

Влад посмотрел в зеркало, вроде спят все.

— Городцов сказал — под личный контроль, — последние слова он произнес, скривив губы.

— Гхм, понятно. Вот же хитрый гад — везде он подстраховывается да подстилает! И ты решил, что…

— Что лучше нашей бабули никто не справится. Да и правда, к кому их? Ты же знаешь, у нас народ дружелюбный, но в свою берлогу чужаков пускать не любят.

Бабулей они называли взявшую их на воспитание оборотницу. Анна Марковна стала им настоящей бабушкой, любящей и любимой. Своих детей она не имела, уж больно характер по молодости крутой был. Старейшины до сих пор боялись ее и уважали. Хотя под немощную старушку, выжившую из ума, бабуля косила мастерски.

— Нет, с бабулей ты прав, но вот как ты сам выдержишь, я не знаю. Может, лучше ко мне их? Я уж как-нибудь перетерплю, да и пригляжу, — глаза Семена заблестели.

— К тебе? Да у тебя же штаны на ремне не держатся! Да еще чтобы ребенок наблюдал за твоими игрищами? Избави Прародитель.

— Чего сразу «игрища»? Быть может это судьба, и среди них моя суженая, — обиженно сказал Семен.

— Это ведьма что ли? — Влад закатил глаза, а потом почему-то с удовольствием добавил: — Остальные-то люди, а ты сам знаешь, что за это бывает.

— Да ну тебя! Уж и пошутить нельзя. Ты, кстати, бабуле звонил?

— Да. Сказал в течение часа перебраться ко мне в дом. Пожить временно. Но не сказал почему.

— Она тебе не простит этот час неизвестности, — улыбка скользнула по губам Семена.

Даша

— Эй, спящие красавицы, подъем! — дверь машины открылась, и Семен с довольным лицом заглянул внутрь.

— Что случилось? — Даша встрепенулась и сразу же стала осматривать девочек, все ли с ними в порядке.

— Ничего, — хохотнул Семен. — Мы всего лишь приехали. Владислав Георгиевич уже ушел в дом, неплохо бы и нам туда же.

Даше показалось, что Семену нравится ставить людей в неловкое положение. Уж очень радостная у него была физиономия. Вот почему не разбудить, когда подъезжали?

— Оля, Катя, приехали! — Даша потормошила сонно щурившихся девочек. — Надо идти, неудобно же, нас ждут.

— Что неудобно, Даш? — зевая, спросила Оля. — В нашем подвешенном положении удобно быть не может. Мы по жизни «неудобные», ты же знаешь. Поэтому неудивительно, что все это с нами происходит.

Оля красноречиво обвела руками вокруг себя.

— А вообще, у нас тут чудо-чудное и пушистое. Его бы откормить только, — Оля повернулась к Кате и клацнула зубами, будто хочет ее съесть, Катюша безмолвно захихикала.

— Да, ты права. Мы теперь втроем, с чудом, — Даша взлохматила волосы на Катиной макушке, девочка на мгновение прильнула к руке, блаженно щурясь от такой редкой в ее жизни ласке.

— Ситуацию нам не изменить, а значит лучше смотреть вперед с позитивом, чем тонуть в страданиях. Чтобы ни случилось, знайте: я вас люблю! — Оля чмокнула Дашу в щеку, а Катю в нос. — А теперь вылезайте, нас же ждут.

Даша глянула на Семена, вцепилась в дверь и спиной сползла с сидения, чтобы встать на здоровую ногу, а потом наступить на вторую. На удивление она могла стоять, но вот ходить без опоры — нет. Не отпуская дверь, она ждала Ольгу, чтобы опереться на нее и идти.

— Значит, будешь мучиться молча, но помощи не попросишь?

Даша подняла глаза на Семена Меркушева, тот рассматривал ее, как диковинную зверюшку. У Даши прилила краска к лицу, она потупила взгляд и по привычке попыталась переступить с ноги на ногу. Охнула, покачнулась, и была тут же подхвачена твердой рукой.

— Уважаю твою силу духа и самостоятельность, но считаю, что глупо не просить помощи, когда есть у кого. Подумай об этом, — сказал Семен серьезно.