Я всхлипнула, слёзы сами собой полились из глаз, в горле появился ком. Снова всхлипнула, опять попыталась выбраться из объятий спящего парня, но он что-то прорычал во сне, и я, сжавшись, разревелась, уткнувшись в его грудь. Всхлипывала и задыхалась от слёз. Сердце сдавило, как тисками.

— Ты чего реветь вздумала с утра пораньше? — недовольно пробурчал Макс хриплым ото сна голосом мне в ухо.

— Т-ты… т-ты… — не могла вымолвить я ни слова от рвущихся рыданий.

— Я жив, и, кажется, за это мне сто́ит благодарить тебя, — голос звучал ровно и спокойно.

— К-кто т-ты т-так-кой? — захлёбываясь слезами, только и смогла выдавить я из себя. — Т-ты… т-ты…

— Ну, я, — усмехнулся парень. — Ты чего ревёшь-то сейчас? Вчера реветь надо было.

Но меня уже было не остановить. На меня накатил откат, про который всё время твердила Светка, а до подруги, психолог в детском доме. После любых сильных переживаний, например, когда прерывала драку мальчишек, или успокаивала ругающихся девочек. Когда преподы начинали кричать на нерадивых студентов. Стоило появиться мне, как все успокаивались и расходились.

Останавливались конфликты в моём присутствии сами собой, но потом я полдня ревела белугой. Или когда случалось что-то похлеще, например, однажды меня чуть не сбил грузовик. Как водителю удалось меня объехать, до сих пор была загадка. Но тогда я тоже чувствовала усталость и бессилие. И ревела, как маленькая, часа четыре, пока Маргарита Семёновна не велела вызвать врача, который вколол мне успокоительное.

А после вчерашних потрясений я чувствовала себя совершенно опустошённой и выжатой. Мне было очень плохо.

— Эй, малая, — не на шутку испугался Макс, садясь на диване и перетягивая меня к себе на колени. — Что случилось? Вчера вся такая смелая была, даже на Кира с его братьями кинулась, кажется, если я ничего не путаю. А что сейчас? Я ж не трогал тебя. Ведь не тронул?

Он встряхнул меня за плечи, пытаясь заглянуть в глаза. В его взгляде читалось неподдельное беспокойство и что-то ещё. Я не поняла что. Слёзы застилали глаза, всхлипы и рыдания рвались наружу, выпуская напряжение. В объятиях Макса становилось почему-то немного легче.

Я замотала головой. А потом закивала.

— То есть? — напряжённо спросил он.

Я ещё сильнее заревела. Макс прижал меня к себе так сильно, я чуть не задохнулась.

— Ты хочешь сказать, я под действием той дряни, что мне успели вколоть, обидел тебя? — в голосе Макса послышалось раскаяние.

Я замотала головой, давясь рыданиями. Он снова принялся гладить меня по спине.

— Тогда я не понимаю, что случилось?

— У-у-у ме-еня-яяя э-это нор-рма-аль-но, — протянула я, давясь рыданиями.

— Что, нормально? По утрам реветь? Утренняя традиция, вместо завтрака? — хохотнул он и снова нахмурился.

Я ещё сильнее заревела. Не поймёт ведь.

— Слушай, я очень плохо помню вчерашнее, — растерянно пробормотал он. — Напомни мне, пожалуйста, как я здесь оказался и почему, проснувшись, обнаружил тебя в своих объятиях?

Он смешно повёл носом и сморщился.

— Я ничего не чувствую. Вообще, никаких запахов, — ещё более рассеянно буркнул он.

— Т-ты, т-ты, — между рыданиями пыталась я вставить пару слов, но выходило с трудом. — Нашатырь… Т-ты… без со-озна-ааания-яяя…

— А, тогда понятно, почему ничего не чувствую. Ну, малая, хватит уже, — вновь прижал он меня к себе.

Я слышала стук его бешено бьющегося сердца. Ощущала его кожу, его тепло. Тонкая ткань маечки и шортиков для сна не мешали ощущать всего его. И что-то упёрлось мне в ягодицы. Я ойкнула и попыталась сползти с его колен.