- Эйвери…

Выдохнул и поцеловал в пупок. Живот под ним дёрнулся и в голове пронёсся едва заметный отголосок боли. Но у Итана не было ни времени, ни настроения разбираться с этим: всё потом. Теперь они всё успеют.

Закинул ноги к себе на шею и медленно вошёл. Девушка выгнулась и скомкала руками покрывало, но он придержал её, чтобы не убегала далеко. Почему-то сейчас не хотелось жестить, не хотелось гонки, пропал дикий азарт. Осталось нежное любование и желание сделать хорошо ей.

Двигался медленно, дразнил, массировал клитор такими же неторопливыми движениями.

- Хочу быстрее! – стонала Эйвери, облизывая пересохшие от частого дыхания губы.

- Потерпишь, - наклонился к ней и поцеловал.

Ему самому было не просто. Привычка быстро трахнуть Ханну, чтобы разрядить голову и расслабить тело, давала о себе знать. Но Ханны словно и не было никогда, словно это была лишь тень его серого прошлого. А с Эйвери он жил, впервые за долгое время так ярко чувствовал и так сильно желал.

Эйвери не вытерпела, вся сжалась, задержала дыхание и с протяжным грудным стоном выгнулась. Итан закрыл глаза, наслаждаясь ощущением её тела в руках, обнимал со всех сторон, целовал, едва сдерживался, чтобы не кончить вместе с ней: так плотно она его сжимала. Через долгую минуту девушку отпустило, она расслабленно рухнула на спину и глубоко задышала.

Итан дал её чуть-чуть отдохнуть. А потом перевернул на живот и поставил на колени.

- Хочешь быстрее, говоришь... - прошептал её на ухо и медленными поцелуями вдоль позвоночника спустился к ягодицам.

Гель для душа смылся и у него была прекрасная возможность почувствовать Эйвери на вкус, слизывая капельки пота. Вместе с запахом он расцветал и раскрывался в голове, подобно бутону волшебного цветка, и записывался в подкорку. Ни за что и никогда, пусть у него начнётся деменция или Альцгеймер, он уже не сможет ни забыть его, ни спутать. Вдыхал у самой кожи и в глазах взрывались фейерверки. Не мог надышаться. Не мог остановиться. Раз за разом проклинал себя за то, что тянул так долго.

Эйва вильнула попой, напоминая о себе. И в голову ударил запах её возбуждения. На него тут же отозвался зверь и зарычал «Моя! Моя! Моя!». Даже закружилась голова, а член болезненно заныл. И Итан вошёл в ожидающую его девушку.

Каждое движение чувствовалось так остро, что на миг ему показалось, что они друг у друга первые. Это было наслаждением на грани с болью, жизнью на грани со смертью, радостью на грани с безумством. И Итан Грэм впервые за десять лет выбирал жизнь.

С каждым толчком Эйвери расходилась и стонала всё громче. Подмахивала ему, направляла, выгибалась сильнее. Он положил руку на поясницу и вот эта разница между его загорелой, грубой ладонью и её чуть золотистой, нежной спиной стала тем самым спусковым крючком, когда он не успел сдержаться и с неровными толчками, рычанием излился прямо в неё. Перед глазами замелькали точки, тело резко ослабло, и он успел только чуть сместиться, чтобы не придавить Эйвери собой. Обнял её и притянул к себе, всё ещё оставаясь внутри. Смочил пальцы слюной и потянулся вниз. Коснулся клитора и задвигал пальцами на нём то быстро, то медленно. Девушка выгибалась, стонала, дрожала, отодвигалась и снова придвигалась ближе. Итан нашёл нежное место за ушком, поцеловал его и заиграл языком.

- Боже... – протянула Эйвери и снова замерла в оргазме.

Итана сжало так, что стало больно. Но это была та боль, которую он согласился бы терпеть ещё и ещё. Улыбался, как придурошный, продолжая дикую пляску пальцев, пока девушка его не остановила и не убрала руку.