Я совершенно забыла, что вокруг меня оборотни, и меня просто убьют не моргнув глазом, если я пошевелюсь.

— Мне нужно вернуться, — поясняю.

— Правильно. Домой. В нашей стае тебе не место, — рычит на меня мужчина. Голос скрипучий и холодный — он явно настроен против меня.

— Торен будет меня искать…

— Давай ты просто заткнешься и сделаешь так, как будет лучше для всех? — мужчина разъярен. Я невольно вжимаюсь в сиденье, надеясь, что останусь жива после этой поездки.

Но сердце рвется в клочья, будто я совершаю предательство. Во мне тлеет маленькая надежда, что я смогу успокоить отца и объяснить все Торену.

Я плачу, слезы капают на футболку Торена, которую я не сняла перед тем, как покинуть его дом. Она останется напоминанием о нем, хотя я надеялась, что она, всего лишь, закроет поврежденную застежку брюк.

Когда машина останавливается, я напрягаюсь еще больше. Водитель выходит и дергает ручку двери с моей стороны. Я отклоняюсь и пытаюсь увернуться, но он хватает меня за волосы и рвет их, чтобы я перестала сопротивляться. Слезы обиды и боли по-прежнему жгут глаза, но что я могу сделать против взрослого сильного мужчины? Он с силой вышвыривает меня из салона.

— Тебе конец, если завтра начнется война. Ясно? — уточняет у меня взявшаяся из ниоткуда Фрейя.

Она правда думает, что я смогу остановить толпу разъяренных ирландцев? Как я это сделаю? Она ведь должна понимать, что некоторым только повод дай — и даже моей отец их не остановит.

Я слышу, как захлопываются двери и машина трогается с места. Я остаюсь одна в темноте. И только свет из окон нашего дома блекло освещает мне путь. Отец не спит.

Я медленно поднимаюсь с асфальта, стряхивая себя влагу. Бреду на негнущихся ногах. Мне страшно до одури. Разговор с отцом предстоит непростой. Еще страшнее, что я переживаю за то, как он отнесется к Торену.

Порывшись в своей сумочке, перекинутой через плечо, достаю ключи от двери, но они мне и не понадобились. Мне открывает дверь телохранитель отца, Мягкий Стен* — здоровая детина, которому я едва достаю до груди макушкой.

Отец не только не спит, но и готовится к худшему.

— Стен, кто там? — слышу взволнованный голос Алистера Грэма, совсем на него не похожий. Обычно он чуть мягче скалы, но тут… — Айлин? Девочка, ты жива?

Я киваю и хочу броситься папочке в объятия, но вижу, как его перекашивает от гнева:

— Где ты была?

— Папа, пожалуйста, не переживай. Все хорошо…

— Это ублюдок МакФэлан постарался, да? — отец орет на меня, а я не понимаю, за что.

— Папа, Торен не сделал мне ничего плохого! Мы любим друг друга!

— Ах, ты дрянь!

Отец поднимает руку и отвешивает мне пощечину. Я застигнута врасплох. Моя голова звенит от удара. Едва ли что-то соображаю. Я бы упала, но меня подхватывает Стен и ставит перед отцом.

— Папа, прости меня за все! — пытаюсь поднять глаза, держа ладонью обожженную ударом щеку, но отец запускает руку в мои волосы, дергает и тащит за собой. У меня и так болит кожа головы после дружка Фрейи, но отец делает это с особой жестокостью.

Он бросает меня на диван в гостиной и отступает.

— Прикончу ублюдка! Завтра же!

— Папа, ничего не было! Мы с Тореном…

— Так я тебе и поверил, дура безмозглая! Растишь тебя, денег даешь, человеком пытаешься сделать, а ты ведешь себя как шлюха. Выставляешь меня на посмешище! — отец в истерике. Я хватаю ртом воздух, справлясь с паникой — я до безумия боюсь, что он снова меня ударит. Но он только замахивается.

— Тише, Алистер, оставь девчонку в покое. Мы оба прекрасно понимаем, кто виновен в случившемся.