— Да я даже благословлю вас! — поспешно радуется Торен.

Больно ли мне от его слов?

Ужасно.

Но я знаю, что он мне врет. И надо обязательно это проверить.

— Все равно она — швабра! — оставляю последнее слово за собой.

Торен только качает головой.

Кстати, не в такие уж дебри я нас загнала. С болота мы выбираемся достаточно быстро — навигатор заработал и радостно сообщил, что заправка через два километра.

Торен включает фары и я начинаю немного ориентироваться в пространстве, но хорошо вижу только дорогу. Хотя бы избавляюсь от ощущения кромешной темноты.

— Ты еще совсем маленькая, Айлин, — вдруг разрывает возникшее молчание Торен. Мои брови приподнимаются от удивления. Я смотрю на этого невозможно красивого мужчину и внутри все взрывается, словно подожженный динамит, до этого хранившийся спокойно годами.

Его светлые янтарные глаза сводят меня с ума. Я и раньше в них заглядывала и пропадала, но сейчас, когда их “свечение” чуть поугасло, мне открывается многое другое. Он не прячет эмоции за надменностью и сарказмом, которые спускал на меня с лихвой во время прошлых наших встреч. Теперь он настоящий. То сжимает, то разжимает руль. Нервно хрустит костяшками пальцев свободной руки. Меня всегда выворачивает от этого звука, но с Тореном все совсем иначе.

Правильной формы губы плотно сжаты — как будто он сам не хочет продолжать этот ужасный разговор.

Он — волк.

У меня куча вопросов в голове. Он правда может в волка обращаться? Полностью? А теряет ли он свое “я”? Превращается ментально в зверя или в шкуре волка по-прежнему Торен? И какого цвета та самая шкура?

— Это большая ошибка. Все это — большая ошибка, — бормочет он скорее себе, чем мне.

— Но это уже случилось, — пытаюсь его образумить.

— Нет. Ничего, по сути, не случилось. Сейчас заправимся и вернемся в Глазго, — обескураживает меня Торен. — Попрошу твоего отца получше присматривать за тобой.

— Я не вернусь в Глазго, — вроде бы уже говорили об этом, зачем снова?

— Тебе двадцать два года. Мне — тридцать четыре. И помимо возраста, у нас полно других препятствий для того, чтобы быть вместе, — продолжает рассуждать Торен.

Я улыбаюсь украдкой. В его мыслях мы уже вместе, просто он ищет возможности не навлечь на себя неприятности из-за связи со мной. Но ведь уже поздно и он не хочет себе в этом признаться. Значит, нужно ему помочь.

— Ты уже знаешь, что я боюсь темноты. Наверное, если бы я ориентировалась в ней, если бы была мне подвластна, страха бы не было. А чего боишься ты, Торен МакФэлан? — решаюсь задать вопрос, но почти не надеюсь на то, что он скажет правду. Опять отшутится. Скажет глупость либо про внешность, либо про возраст.

Он поворачивается ко мне. Смотрит пронзительно. И его глаза… они снова вспыхивают. Нет, это не мерцание, и не “рефлекторное”.

— Я боюсь, что однажды полностью подчинюсь своему зверю.

— Почему? — у меня перехватывает дыхание от его сурового и пронзительного взгляда. Я не ожидала, что он ответит честно без какой-либо защитной реакции. И что значит “подчинюсь”? В нем живут две сущности? Как это происходит вообще?

— По той же причине, что и ты боишься темноты. Если волк окажется сильнее меня, я не смогу его контролировать. Не смогу отвечать за себя и свои поступки. Но потом, когда придет отрезвление, я буду бесконечно об этом жалеть.

Я потрясена до глубины души.

Пугают ли меня его слова? До безумия. Мой любимый человек только что признался мне, что в нем сидит нечто ему неподвластное. Но я откуда-то знаю, что даже будучи зверем, Торен ни за что не обидит меня. Физически. А может, его зверь относится ко мне лучше, чем он сам? Отсюда в нем такие противоречия?