– Глава, ребята только доставили вашу пару в целости и сохранности. Она даже сама дала на себе бант завязать.

– Только ради разговора о цветочном магазине! И анкету в «Доборотне» я тоже ради этого заполняла. Думала, вы адекватные. Вы же просто сумасшедшая семейка. Одна ест розы, второй крадет людей!

Я примеряюсь к статуэтке, пробую ее на вес и замах. За себя буду стоять до последнего.

Руданский неожиданно смотрит на Федю так, словно тот уже труп, и мужчина низко опускает голову в позе покорности. Ведет себя словно слуга, а не человек.

Как можно? Да ни за какие деньги я бы не устроилась на такую работу.

– Мы очень бережно, глава. Для вас старались. Ни волосинки не упало, – говорит Федя.

Руданский снова ведет челюстью. Я заметила, что он так делает, когда злится.

А когда он смотрит на меня, то я вздрагиваю от перемены его настроения.

Руданский выглядит сейчас так, словно хочет завоевать мое расположение. Я же примеряю в руках вес статуэтки.

– Я. Иду. Домой, – говорю я.

Мне здесь делать нечего.

И без Руданского выкарабкаемся.

Егор Руданский

Мои инициативный дед и стая решили устроить мне счастье, выкрав Леру из квартиры?

Вот это точно для меня сюрприз, причем весьма неприятный.

Мои парни, видимо, давно голову на плечах носят. Надоела им, лишняя.

Я-то думал, девчонка своими ногами ко мне пришла, добровольно. Накрасилась, приоделась, упаковалась в бант в честь дня рождения. Поэтому все не мог понять ее капризов.

Ащ-щ-щ! Это неприятно осознавать.

Она еще и домой собралась.

Надо ее немного угомонить, а то уже статуэткой размахивать готова.

– Положи, еще поранишься. – Я уверенно подхожу к Лере и протягиваю руку, чтобы забрать фигуру.

Кем она там машет? Горным козлом? Хм…

– Я справлюсь. – Лера орудие не отдает, только сжимает еще сильнее.

Она воинственно поднимает подбородок и говорит, глядя мне прямо в глаза, как многие мужчины не смеют:

– Скажите своим ребятам дать мне пройти.

Ага, как же. Конечно, дам, вот только иллюзию свободы.

Слишком она интересная.

«Доборотень» знает, какие девочки меня заинтересуют. Давно меня так не торкало. А уж зверь так вообще под кожей крутится, просится наружу.

Я киваю Лере. Не буду отбирать игрушку, раз ей со статуэткой спокойней.

Поднимаю руку и делаю знак ребятам вольно разойтись по бару.

Мои парни тут же размыкают стену, рассеиваются по заведению, а Лера явно не верит своим глазам. Смотрит на меня с опаской и потихоньку боком двигается в сторону выхода.

А я делаю знак Феде, чтобы выкатывали торт. На мой день рождения сестренка всегда заказывает десерт в несколько ярусов. Все потому, что я люблю сладкое, и она это знает.

Тот злополучный торт с цветами из Лериного ларька, кстати, она в знак примирения хотела скормить мне после ссоры, но я отказался. В итоге она съела все сама, и пришлось вызывать врача.

Но это другая история. Сейчас важно не это.

Свет во всем клубе гаснет, но я прекрасно вижу, как Лера замирает, ослепленная кромешной темнотой. Это людям ничего не видно, а не нам, волкам.

Играет торжественная музыка, и со стороны кухни начинает выезжать огромный торт с тридцатью восемью большими свечами. В нем этажей восемь, не меньше. С меня ростом.

Надя в этот раз расстаралась.

– Лера, если задуешь со мной свечи на торте и сосчитаешь их, сможешь выйти из клуба, – говорю я.

Я уже знаю, что она дошла до главного выхода и наткнулась на моих парней. Конечно же, ее так просто не выпустят из логова.

Я подхожу к торту, слыша шепот десятков женских голосов:

– Почему она? Что в ней такого? Я тоже так хочу!