Мужчина тоже опустил взгляд и посмотрел на ее обувь.

– Разве такая маленькая ножка в кусочке атласа и серебристой коже может нанести мне хоть какой-то ущерб? Без шансов, вам не кажется?

– Эти кусочки атласа и кожи называются полусапожками, – сказала Леони. – И нога у меня не маленькая. Но очень галантно с вашей стороны сказать именно так.

– Учитывая обстоятельства, я просто обязан был сказать что-нибудь приятное, – поклонился мужчина. – Кроме того, нужно было придумать вескую причину, почему я подкрался к вам. Или найти какое-нибудь рыцарское объяснение, например, что я собирался защитить вас от падающих мольбертов. Но тогда вы бы сочли меня идиотом. Любой бы заметил, что объекты, которые могли представлять угрозу, находятся в нескольких ярдах отсюда.

Она была уверена, что слышит, как кто-то ругается тремя картинами левее, оттуда же доносились скрип дерева по дереву и шуршание тяжелой ткани. Леони даже не посмотрела в ту сторону. Девушки, которые теряют бдительность, когда боги отклоняются от своих путей, попадают в очень неприятные ситуации. Поинтересуйтесь об этом у Дафны, у Леды или у Данаи.

Сегодняшнее скрывающееся солнце вдруг решило показаться в небе. Его лучи играли золотистыми прядями волос незнакомца.

– Возможно, вас привлекла картина, – предположила Леони. – И вы потеряли равновесие.

– Хорошая причина, – согласился он. – Но так как эта картина моя, у меня было достаточно времени рассмотреть ее. Поэтому не годится.

– Ваша? – удивилась Леони. Она не удосужилась заглянуть в конец каталога, чтобы узнать имя владельца полотна. Ей казалось, что такое произведение искусства может принадлежать лишь королю или герцогам из королевского семейства.

– Ну, так говорится. Я, конечно, не Боттичелли, как вы понимаете. Парень умер сколько-то там веков назад. Я – Лисберн.

Леони сосредоточилась и мысленно пролистала страницы своей записной книжки, куда заносила персональные данные английских аристократов, а также важные и наиболее любопытные факты, которые встречались ей в бульварных газетенках или были услышаны в разговорах клиенток.

Соответствующую заметку она нашла довольно быстро, потому что буквально на днях дополняла досье. Лисберн – это Саймон Блэр, четвертый маркиз Лисберн. Возраст – двадцать семь лет. Официально признанный единственный потомок всеми оплаканного третьего маркиза Лисберна, чья вдова недавно вновь вышла замуж и поселилась в Италии.

Последние пять или шесть лет лорд Лисберн тоже жил за границей и вернулся в Англию в компании своего кузена лорда Суонтона две недели назад.

Именно виконт Суонтон был той причиной, по которой Леони оказалась в галерее Пэлл-Мэлл среди рабочего дня.

Она снова посмотрела на картину. Затем огляделась вокруг. На самом деле впервые. Она наконец поняла, почему никто не мешал ей наслаждаться картиной. Все стены галереи были увешаны пейзажами, сценами гибели мифических и исторических персонажей, воинскими сражениями и чем-то подобным, а кроме того, мадоннами и картинами на религиозные сюжеты. Боттичелли не имел к этому отношения. Никакой тебе дидактики, никакого насилия, и уж совершенно точно никакой буколической невинности.

– Интересный выбор, – заметила Леони.

– Она висит особняком. Теперь вы это заметили, – сказал он. – Кажется, Боттичелли никого не волнует в наше время. Мои друзья уговаривали меня выставить здесь какую-нибудь батальную сцену.

– Вместо этого вы выбрали момент после.

Лорд Лисберн окинул картину своими зелеными глазами, а потом снова вернулся взглядом к Леони.