– Всё возитесь с ней. – Подошедший к Александру капитан Акерс кивнул в сторону самодельной карты, пододвинул к себе чистый пустой бокал, взял кувшин и налил немного вина. Подумал с пару секунд и столько же добавил в бокал Хиггинса. – Сколько лет прошло, Александр, а мы так ничего и не нашли.

Эррол пригубил вино, расстегнул пуговицы камзола и с бокалом в руке прошёл через половину комнаты к креслу у окна. В кресло он не сел, а вальяжно в нём развалился, вытянул ноги, обутые в сапоги из дорогой кожи горного маррела, что водится только в горах Нерсеса. Новёхонькие, те сапоги были начищены до такого блеска, что в них можно было смотреться, словно в зеркало.

– Да, – вздохнул Хиггинс и потянулся за налитым ему вином.

Какое оно было по счёту? Третье? Лекарь, конечно же, всё узнает, но и чёрт с ним. Александр чувствовал, что жить ему осталось не так много. И количество оставшихся лет, а, возможно, и дней жизни зависело совсем не от вина.

– Знаешь, меня не раз посещали мысли, что карта – элементарное надувательство. Левассар хотел посмеяться надо мной, и это у него получилось. Я купился на обманку, снаряжал корабли, искал эти острова, и что? Нашёл?

Хиггинс сжал бокал в руке с такой силой, что будь тот из тонкого стекла, тотчас раскололся бы на мелкие кусочки, а тёмно-бордовое вино полилось бы по пальцам адмирала тоненькими липкими струйками.

– Я говорил, не надо было его вешать. Пара-тройка хороших пыток – раскололся бы.

– Ты не знаешь Левассара, Эррол! – осознавая свою беспомощность, вспылил адмирал. – А я знаю. И всегда знал. Это хитрый лис, которого ничто не берёт. Сколько раз его протягивали под килем? Хоть раз бы захлебнулся! Сколько раз его травили и душили? Выживал! Я и сейчас-то до сих пор сомневаюсь, мёртв ли он.

– Я знаю, – расхохотался Акерс и закинул ногу на ногу. – Думаете, я не видел, как вы каждый месяц наведываетесь к той яме, где он уж давно сгнил? Всё проверяете, на месте ли кости.

Александр вздрогнул.

– Ты это знаешь? Впрочем, у меня нет от тебя тайн.

– Знаете что, Хиггинс, – прервал размышления адмирала Эррол и поднялся с кресла. – Я сюда пришёл совсем не за тем, чтобы вспоминать сумасшедшего идиота. Я пришёл вытащить вас на свежий воздух. Хватит сидеть в четырёх стенах, словно крыса портовая. Знаю... знаю... – Эррол поспешил опередить наставника, – король недоволен, ему нужно золото. Ну а что он сделает, если вы его не найдёте? Отправит вас в отставку? Сомневаюсь. Отправить, конечно, может, но достойной замены вам не найдёт. Так что не стоит травить себя духотой и мучиться. Или есть что-то ещё? – Акерс озабоченно посмотрел на Хиггинса.

– Он мне снится, Эррол, – прошептал Александр. – Левассар до сих пор снится мне. Он тычет в меня этой картой и хохочет. Я должен найти золото. Хотя бы для того, чтобы покончить с кошмаром и самому начать над ним смеяться.

– Что-то ещё? – вкрадчиво переспросил Акерс, вглядываясь в лицо адмирала.

Хиггинс недовольно засопел, но потом всё-таки выдал:

– Это уже совсем мелочи, но они добавляют мне раздражения. Мой сын не спит, не ест, всё бредит одной юной особой – Эммой фон Стерлс. Я уже всё испробовал: и знакомил его с другими не менее симпатичными леди, и отправлял учиться в столицу, даже купил ему лошадь, чтобы он хоть чем-то увлёкся. Подумывал даже отправить его в бордель, чтобы развлекся там и понял, что женщин на свете много, но жена остановила. А это семейство фон Стерлсов мне, мягко говоря, неприятно, – адмирал скривился.

– Отправьте его в море, Александр, – сочувственно бросил Акерс. – Пусть попробует морскую соль на вкус, узнает, что такое качка, посмотрит новые земли и аборигенов на островах. Глядишь – забудет девчонку.