– Вкусно пахнет. Ваниль? –  И взгляд у него был голодный-преголодный.

 – Я ватрушки пеку.

 – М-м-м, обожаю сладкое! – промурлыкал он и, подавшись вперед, упёрся своей наглой конечностью в сиденье прямо возле моего бедра.

Я попыталась чуть отклониться, но было некуда. А мне казалось, что «БМВ» – просторная машина!

 – Угостишь ватрушками? –  спросил он, и я поняла, что попадаю под влияние его гипнотического взгляда.

Сердце забилось где-то в районе горла, и я судорожно вцепилась в край футболки, чтобы не податься мужчине навстречу и не поцеловать его первой.

 – Ты хотел поговорить? – спросила я, с трудом проглотив вязкую слюну.

 – Скорее, увидеть тебя, Заинька. Соскучился.

Видимо, он ожидал услышать в ответ, что я тоже соскучилась, но я молчала, как партизанка, только тихо сопела, всем силами стараясь унять бешеный ритм пульса.

 – Зай, посмотри на меня.

 Я послушно посмотрела ему в глаза.

 – Скажи, я тебе хоть немного нравлюсь?

 Этот вопрос поставил меня в тупик, и, тем не менее, я честно ответила:

 – Нравишься.

 – Именно поэтому ты выкинула лилии в окно? Или есть что-то, чего я не знаю?

 Вот ведь черт! Как он мог увидеть?!

 – Аллергия, – нашлась я. – На лилии. Постеснялась сказать тебе в ресторане.

 Луганский чуть прищурился, внимательно рассматривая меня, чуть тронул пальцем выбившийся из косы локон и почему-то, расплывшись в улыбке, протянул:

 – Зайчишка-врунишка. –  И неожиданно нежно чмокнул в кончик носа.

Лицо обдало теплом чужого дыхания. От мужчины пахло сигаретами, терпкой туалетной водой и немного – спиртным. И я не знаю, почему, но мне это жутко понравилось. Я, наверное, чокнулась в тот момент, если сама подалась навстречу, охваченная сладким предвкушением.

Мы замерли на мгновение, практически касаясь друг друга губами, а потом Луганский осторожно поцеловал меня, пробуя на вкус, приноравливаясь и ожидая ответной реакции.

И она последовала.

Я ответила на его невысказанный вопрос губами и руками, которыми несмело притронулась к тонкой ткани рубашки, ощущая, как часто бьется его сердце, вторя моему.  

 – Останови меня, – хрипло прошептал он в перерывах между сумасшедшими поцелуями.

 – Зачем? – удивилась я и чуть прикусила его нижнюю губу, чтобы в следующее мгновение нежно зализать, вызывая у этого большого и серьезного мужчины стон.

 – Я боюсь…все испортить.

 Он боится? Глупый! Тебе не этого нужно бояться, а того, что ожидает тебя наверху, за дверями моей маленькой квартиры.

Мысли растворились в жаркой пульсации нашего совместного безумства.

 Я перебирала пальцами короткие жесткие волосы на его затылке, едва удерживаясь от желания скользнуть ладонями под одежду. Так хотелось хоть немного потрогать его!

Какая же я, оказывается, жадная до ласк и поцелуев!

Понимание, что мы среди белого дня занимаемся совершенно непотребными вещами, немного отрезвило меня и заставило оторваться от мужчины и, прикрыв глаза, жадно ловить кондиционированный воздух, восстанавливая дыхание, и тут же вздрагивать, чувствуя, как ненасытные пальцы гладят нежную полоску кожи чуть выше пояса шорт.

Луганский неотрывно смотрел мне в лицо, нежно массируя мой затылок, и признался:

 – Совсем с ума сошел! Не иначе, приворожила…ведьмочка моя!

Когда я в последний раз слышала подобное из уст мужчины? Теперь уже и не вспомнить.

Как тут не потерять голову, сердце и другие жизненно важные органы?

Дала себе мысленную пощечину и чуть отодвинулась от этой ходячей печки в дорогом костюме.

«Соберись Зая! Не слушай этого змея, который только прикидывается безобидным Лосем!»