- Мне нужно спросить благословения маменьки.

- Разве она не погибла?

- А вам-то откуда это известно?

- Эта история наделала тогда много шума.

- Что да, то да, - то есть от реальности он не оторван. Может, даже и не сумасшедший, а просто богатый с причудами, - мне остается только молиться.

- Может быть, она сниспошлет знак. Обратит внимание на вас оттуда, где пребывает ее душа.

- Не хотелось бы, - теперь он еще и сглатывает, и тоже нервно. Странный мне извращенец попался, как и все в моей жизни, впрочем.

- Предлагаю позавтракать! Или это в ваши планы не входит?

- Входит.

- Потом сходим к батюшке, спросим благословения, а там будет видно. Далеко ли до батюшки? Мне хозяин коня говорил, что не очень. Даже хотел пригласить его в усадьбу. Давайте, съездим прямо сейчас, - в голове мелькнула счастливая мысль - и там я от вас удеру.

- Я не знаю. Ближайшее кипящее болото, в трех часах лета. Он сейчас там?

- Не думаю. Служба его, конечно, трудна в этом приходе, как мне кажется, но не настолько же. Зачем так глумиться? Люди разные. Батюшка-то тут при чем? Сами грешат, сами и отвечают за свои поступки, впрочем, я в этом не очень сильна.

- Это, безусловно, радует.

- Завтракать. Однозначно пора завтракать, вы так не считаете? Кстати, а где мой хлыст? Вы не видели?

- Я приказал отнести его подаль … на конюшни.

- А у вас тоже есть конюшни? Забавно. И как же называется это место?

- Овербридж.

- Надо же. А на карте я такого названия и не видела.

Услужливо распахнута передо мной дверь, и во весь рост встал призрак былого величия этого места. Словно бы я на миг очутилась в какой-то невероятной, остро режущей сердце осколками сожаления, сказке.

Тот же самый особняк, только напрочь лишенный следов исторической правки. Нет темной копоти от пожара в одном из углов, вся лепнина на месте. В нишах застыли старинные статуи, которые мне известны только по едва сохранившимся фото. Владелец усадьбы долго обсуждал с реставратором возможность их воссоздания, когда я шла мимо, интересно рассказывал. Так вот ты какой, граф-основатель древнейшего рода на самом-то деле.

И перила у лестницы все целы, не посечена балюстрада осколками от пуль Второй мировой. Чудится, будто и французы никогда не врывались в эти благородные стены. Смоленская область, как же ты смогла сохранить это сокровище, это имение целым настолько? Ведь этого быть просто не может. Та усадьба, которую я облазала всю, и то считается хорошо сохранившейся, а ведь она в шрамах великих войн от подвала и до крыши. Сквозь нее прошло все, и война 1812 года, и революция, и гражданская, а следом за ней Вторая мировая война. Все оставили свои правки на ее стенах, как могли.

Всматриваюсь в искрящуюся свежестью парадную краску и не вижу ни капельки фальши, ни грамма лукавства, ни единой ничтожной помарки не нанесла рука реставратора. Сапоги мягко ступают по густому ворcу ковра. Он тоже выходец из сказки, натуральный, выткан из чьей-то шерсти, нигде не мелькнет ни искорки синтетики.

- Нам накрыли на первом этаже, там самый красивый вид.

- Любопытно. А вокруг усадьбы, должно быть, раскинулись луга?

- Болота. Единственная дорога, ведущая к столице, и та почти не проезжая, развезло после дождей. Ума не приложу, как вы сюда добрались.

- Надо же. А вы что же, своим ходом шли?

- Летел. Я ведь дракон.

- Ну конечно! Как я сразу не догадалась! А дорогу что же не почините? Средств не хватает?

- Всадник проедет и так, а селянам в ней нет надобности до зимних ярмарок, к ним она замерзнет сама собой.

То есть дорога одна, и она условно проезжая. В болотах я, точно, застряну, тут и Сусанина не нужно. Талант идти не тем маршрутом в землю не закопаешь, даже если очень захочется.