А здесь? Придурь аристократов! Особняк со скромными службами, лишь бы не дать с голоду совсем пропасть его бывшим хозяевам, возведен был словно в насмешку над крепкой логикой деревенского мужика - в эпицентре вязких лесов и болот. Ни полей рядом, ни угодий. Сам особняк, тренировочный плац, небольшая конюшня, пруд, да часовня. Церковь, и та осталась далеко на отлете. Попробуй-ка, доберись сюда без машины, на карете. Только верхом пробраться и можно было. Словно хозяева крепко скрывали какой-то секрет в течение пары-тройки веков. Дай бог памяти, усадьба принимала ещё и армию французского выскочки Наполеона. Это сколько, выходит, лет ей? И ведь ремонтировали, содержали. Даже в девяностых годах, когда мир вокруг покатился и рухнул, и то сберегла от грабежа и разрухи усадьбу эта дорога. Даже металл с крыши, и тот оказался не снят. И окна все почти целы. Повезло новому хозяину, вложений, конечно, предстоит много, но стены-то целы! И фундамент стоит.

Фасад со следами былой роскоши вынырнул из зарослей совершенно внезапно. На подъездной площадке суета, полицейский УАЗик, тяжёлый джип банкира, сам он нервно ходит кругами, рядом боевая мятая с двух боков девятка разнорабочих.

Запарковался осторожно, бочком, чуть ближе к ограде, ну-ка кто-нибудь рискнёт выезжать и пойдет юзом на вязкой земле, скрытой под палыми листьями?

Выстрелом прозвучали хлопки дверец, зябко ещё, слишком рано, даже птички и те не проснулись, чирикают еле-еле, как пришибленные. Ну, Варька, угораздило же тебя, столько людей будет рыскать саврасками по округе! Хоть бы найти малахольную живой и целехонькой.

Завидев меня, Василь Петрович бодро отпихнул от себя участкового и зашагал навстречу, заранее вытянув вперед руку для крепкого рукопожатия.

- Что слышно, не объявилась стрекоза наша?

- Как сквозь землю провалилась! Коня накормил, водичку поставил, все, как вы говорили.

- А участковый что?

Лицо банкира пошло бурыми пятнами.

- Сами у него и спросите!

Пришлось подойти поближе и пожать холодную, какую-то почти подростковую, руку тщедушного мужика.

- Ну что?

- Что - что? Усвистала ваша профурсетка на какую-нибудь дискотеку! Или обжимается по кустам с кем-нибудь из рабочих! А то и вовсе фюйть - и к маме с папой от тяжёлой работы подальше! Сколько ей? Двадцать? Самый возраст! Вон этому барину новоявленному лучше бы объяснили, что заявление я принять не могу! Времени прошло слишком мало! Он все деньги сует. Объявится не сегодня, так завтра. Только людей полошить! Собаку ему подавай для поисков! Где ее взять, ту собаку?! Где, я вас спрашиваю? Мне самому, что ли, лаять начать? Заженихалась, перетрудипась и усвистала! Самый возраст!

- Не могла. И сирота она. Мать в том году молнией убило. Помните, была же история. Из города за грибами приехали, переходили через поле, и шарнуло, сухая гроза была. Редкость в этих местах, вот и не сообразили. А отца у нее и не было никогда. Не к кому ей сбегать, да и позвонила бы мне, случись что.

- Все, что я могу - опросить местных. Округу прочесывайте сами, вас тут много, а я один. И помяните мое слово, набегается - объявится в слезах и соплях, простите-помогите, я больше не буду, - недомерок заметил мой сжатый кулак, и у него заметно потеплел голос, - Едем? Если ехать, то сейчас. Мне сегодня ещё отписки по делу о трагической гибели куренка в ДТП со свиньей принимать. Тут не так далеко до деревни-то, но только джип и пролезет по буеракам.

Нутро банкирского джипа обдало нас неуместным здесь запахом одеколона и въевшимся в обивку дымком дорогих сигар. Мужики устроились сзади, а я на переднем, рядом с командиром нашего экипажа. Бездумный мужик, прёт по дороге, что вепрь, только и летят в стороны комья грязи. Вцепился в баранку и жмёт на педаль. Да уж. Метко участковый сказал, новоявленный барин. Интересно, может он, вообще, из потомков этого древнего рода? Хотя нет, не похоже, выболтал бы давно. Такое в секрете не можно держать по нынешним временам.