Посвист, улюлюканье - а в ответ тишина. Придется дойти до кривого сада, раскинувшегося за часовней. Может он и там, все же голодный. Раз не польстился на замурзанные конфеты, которые местные разложили по древним могилам в канун какого-то праздника, значит, мог заглянуть в сад. То же мне, любитель свободы, найдешь ты путь домой, как же. Тебя отсюда никто не отпускал, да и привыкнешь, полюбишь еще и свой теплый угол, и хозяина, перестанешь скучать по родной немецкой земле и баварскому пиву, которым тебя, сволочь такую, баловали зачем-то почти каждый вечер на прошлом месте. Странный там был тренер и порядки у него странные, впрочем, не мне судить. Денег он за тебя получил достаточно. Даже с излишком, я бы сказала, а все равно жалел о содеянном, когда помогал затащить твою обколотую успокоительным тушу в машину. Конечно, кому хочется расставаться со звездой, созданной своими руками. Террорист, единственный в своем роде, гений, спортсмен, перешагнувший через вершину карьерного острого пика, на который так трудолюбиво взбирался, еще совсем не старый красавец в полном величии своей красоты. Сволочь. Хоть бы в пруд не полез. Утонуть, может, и не утонешь, хотя там полно опасных коряг на дне, еще не успели расчистить, трактор увяз. Вот и ты можешь увязнуть. Или замерзнуть и простудится. Поймаю - точно выпорю! Сначала успокою, а потом за малейшее сопротивление получишь по полной, без лишних эмоций, но и без жалости. Укус на плече от твоих зубов ноет уже второй день, гад. Хоть бы с тобой ничего не стряслось! Умом понимаю, что он далеко не первый, кто бродит тут посреди ночи. И удаленная усадьба специально была построена для безопасной работы с такими, как он. Вон даже песок старого плаца остался вполне целёхоньким, хотя им не пользовались по назначению с самой Великой Октябрьской. Тогда с этой славной, овеянной мрачными легендами сытной земли исчезли последние настоящие мастера своего опасного искусства, дела всей жизни. Просто исчезли, как их и не было, в одну туманную, как и сегодняшняя, летнюю ночь.

Впереди на самой границе видимого пространства хлестко щелкнул яблоневый побег. Показал себя, теперь не уйдешь! Осталось вспомнить какой-нибудь тихий мотив на родном для тебя языке. Пусть половины слов я и не знаю, но суть, интонирование ты уловить сможешь. А большего и не нужно.

Точно, он! Не ошиблась! Уже вижу, как колыхнулся в море густого тумана длинный хвост водопадом черных волос.

- Террорист, взломщик! Я тебя нашла! С такими габаритами ты автостопом далеко не уедешь! Пферде! Дас из фантастиш! Коц-коц! Их либе дих! Чтоб тебе до дому целым добраться сию секунду!

Я запела, отчаянно путая слова, какой-то мотив известной немецкой группы. Заменив большую часть слов, на схожую по звукам абракадабру. Сейчас нельзя ничем напугать красавца, выдать свое нетерпение. Мое оружие - только голос, мягкий, баюкающий, неспешный. Хрустко лопаются палые сгнившие яблоки под подошвами сапог. Надеюсь, он не успел их нажраться. Тоже мне, голодающий. Мог и овсяную кашу поесть, я предлагала. Не мюсли, конечно, но другие-то жрут! И считают высшей наградой после трудового дня, наполненного тяжелой, на грани возможностей работой. А этот нос воротил, масла ему показалось, видимо, мало. Ну-ну. Обвыкнешься, забудешь про свои мюсли, сдобренные баварским. Дикость какая, так портить твоё здоровье.

Морковка, каша, салатик из свежих яблок, сопливый кисель изо льна - предел мечтаний, смирись. В Россию попал, у нас свои традиции спортивной диеты. Зато жив и здоров будешь, пферде ты мерзостный.