Помимо Тибальта, Сергей взял на себя роль хора. И вот сейчас, читая пролог, он скользил взглядам по лицам зрителей. Внимают. Пока настороженно: что за диковина? Ладно…

Готовя постановку, Сергей оставил ее в первозданном, шекспировском варианте. Грубые и неуклюжие шутки, которые тщательно вымарывали современные ему режиссеры, он не только сохранил, но и попросил актеров акцентировать. Исходил он при этом из очень простой мысли: общество Киенны по своему развитию и духу равнозначно Англии времен Шекспира. То, что нравилось современникам поэта, должно произвести впечатление и здесь. В верности своего решения он убедился, понаблюдав за реакцией публики в первые же моменты. Когда Самсон пообещал стереть в порошок «шавок Монтекки», оттерев молодцов в сторону, а девок засунув по углам, по залу побежали смешки. Уж больно комично смотрелся слуга Капулетти в роли покорителя слабого пола. Приободренный Самсон заявил, что он кусок мяса немалый и при этом в рамках отработанной мизансцены поднял руки, демонстрируя бицепсы. Бастиан, игравший Самсона – тот самый поэт, чьи стихи не понравились Сергею, – был чрезвычайно тощ, бицепсы у него следовало искать под лупой, и публика немедленно разразилась смехом. С этого момента Сергей понял: все получится.

Почувствовали это и актеры. Поймав кураж, они перестали трястись и заиграли в полную силу. Спектакль катился как по рельсам. Зрители смеялись, вздыхали, потрясенно молчали, а финальная сцена, когда Джульетта закалывала себя над телом Ромео, всех просто ошеломила. Сергей, подглядывавший из-за кулисы, заметил, как по щеке императора покатилась слеза. Плакали и другие, в особенности женщины.

Занавес публика встретила овацией и криками. Актеры, выйдя на сцену, стали кланяться, чем вызвали еще большую бурю. Их долго не отпускали. Когда, наконец, все стихли, монарх поманил Сергея пальцем.

Тот не сразу понял, что жест предназначен ему и промедлил, но тут Хорхе, показал ему кулак. Сергей торопливо спрыгнул со сцены и поклонился императору.

– Хорхе очень хвалил тебя, – хриплым голосом сказал Бодуэн. – Говорил, что ты – человек больших дарований. Теперь я вижу, что не врал. Держи! – он снял с пальца перстень и сунул его Сергею. – Заслужил!

– Рад служить Вашему Императорскому Величеству! – отрапортовал Сергей.

– Детям моим послужи! – вздохнул тот и, опершись на трость, тяжело встал.

Праздничный стол для труппы накрыли в отдельном зале. Наследник и принцесса ушли к отцу и почетным гостям, поэтому отсутствовали. Актеров это огорчило. В хорошеньких глазках Джанет даже блеснули слезы. Она, видимо, надеялась составить компанию принцу за столом императора, но не учла, что двор сортирует гостей по знатности. Сергей понял: положение нужно спасать.

– Ух, и повеселимся! – заорал, усаживаясь во главе стола. – Замечательно, что здесь только свои! Все за стол! Вилки в руки!

Труппа заулыбалась и принялась рассаживаться. Вскоре вино и еда сделали свое дело. Приглашенные музыканты дудели во флейты и били в бубны. Все постепенно развеселились. И тут Сергея прорвало.

Напряжение, державшие его в тисках во время подготовки и показа спектакля, улетучилось. Велев музыкантам утихнуть, он стал сыпать анекдотами, на ходу перелицовывая их на местный манер. Оказалось, что помнит он их прорву. Серия «Возвращается барон неожиданно с охоты, а жена дома с любовником» прошла на ура. Анекдот про чванливого вельможу, требующего от слуги правильного доклада о наводнении, в результате чего тот вплывает в дверь гостиной с криком: «К вам река, милорд!», вызвал громовой хохот. Ободренный успехом, Сергей рассказал серию про английских джентльменов, ставших в его изложении лордами. К концу ее за столом стонали и плакали. И не только за столом. Заслышав смех, из других помещений в зал стали просачиваться придворные, занимая места у стен, как недавно на представлении. Их появление только раззадорило Сергея.