— Девушка! Вы слышите меня? Скорую вызвать? — он поджал губы, недовольно цыкнув на злосчастную розу, потянулся к внутреннему карману пальто. — Черт! Сразу надо было это сделать!

А я в тот момент как последняя дурочка жадно за ним наблюдала, почти не воспринимая его речь, млея от бархатных ноток и горячих пальцев на своем запястье. Точно, идиотка.

— Как ваше имя? Что болит? Голова? — строго и вместе с тем взволнованно допрашивал меня мужчина, и я только в тот момент осознала, что так и стою с отвисшей челюстью, во все глаза таращась на Божнева.

— Н-нет, ничего не болит, — хрипло выдавила, окончательно приходя в себя. — Со мной все в порядке. Отпустите, пожалуйста, — и сама вырвала руку, делая шаг назад, ощущая неуютную внутреннюю дрожь.

Это же надо было так вляпаться!

— Простите за то, что сбил. Я не заметил вас. С вами точно все хорошо? — с беспокойством уточнил он, зачем-то делая ко мне шаг и хватая за руку.

Новое прикосновение обожгло, пробудив вполне рациональную злость на ситуацию. Что он тут вообще делает? Разве он не должен быть в Штатах?

«Нет!» — хотелось крикнуть мне в его красивое, одновременно родное и чужое лицо. — «Нет, потому что тебя здесь не должно быть!»

Но я не крикнула, а только сдержанно кивнула, выдергивая руку из его крепких, горячих пальцев, нарочито спокойно стряхнула несуществующие пылинки с пальто, проводя по нему ладонью, мысленно стеная, что Ира снова задерживается.

«Вот что так долго можно делать на унитазе?» — мрачно подумала. — «Боги, тут Божнев стоит, а я думаю об Ире и унитазе. Картина Репина – «Приплыли».

— Все хорошо, — еще раз повторила, отворачиваясь и прилагая все силы, чтобы на него не смотреть. Не смотреть в кофейные манящие глаза, светящиеся сейчас искренней, неподдельной тревогой. Мне хотелось сквозь землю провалиться или вдруг оказаться как можно дальше отсюда. Да хоть на необитаемом острове. Всяко лучше, чем с ним вот так.

— Хорошо. Я рад, что вы не сильно пострадали, но я сожалею, что доставил вам неприятности. Вот, — мне в руки сунули визитку и… розу, на которую я уставилась как на тридцатое чудо света. — Если понадобится помощь, или хоть что-то, что позволит загладить мою вину, позвоните. Простите, я спешу.

Кир кивнул мне и быстро затерялся в толпе, а я стояла и поочередно смотрела то на визитку, то еще растерянней ― на злосчастную ни в чем не повинную, слишком помятую розу, то на толпу мимо проходящих и с подозрением косившихся людей. В тот момент в моей голове был всего лишь один вопрос, крутящийся, словно заезженная старая пластинка:

— Какого черта, Божнев?

«Какого хрена мы встретились именно сейчас и вот так?»

Треск – и роза в моей руке сломалась на две части. Мне было жаль бедный цветок, но так вышло случайно. Визитка полетела в урну, а цветок выбросить туда же я не смогла.

— Ада? — окликнула меня быстро спускающая со злосчастных ступеней ресторана Ирина, взволнованно поглядывая на мой взъерошенный вид. — Что уже успело произойти? Тебя что, и на минуту оставить нельзя?

Она заметила сломанную розу и удивленно округлила глаза.

— Ой, а откуда это у тебя?

От моего уставшего, но тем не менее злобного взгляда подруга замолчала.

Махнув на нее рукой, всунув в ее руки бутон, буркнула:

— Пойдем.

А пройдя несколько шагов, с трудно сдерживаемым раздражением спросила:

— Вот скажи мне, Ир, что можно делать в туалете битых полчаса? Как у тебя так получается?

Если у подруги еще и оставались вопросы, то они напрочь испарились. Она мне виновато улыбнулась и развела руки в стороны, случайно проехавшись несчастным бутоном по лицу проходящего мимо мужчины.