Лиана же была угрозой для Кассии, ее кошмарным сном, напоминанием, что, если она пересечет невидимую границу в запретную страну, она умрет, как и мать. Эдвард хотел, чтобы она больше походила на своего отца. Для него это было бы гораздо менее мучительно. Но так часто, слишком часто, она была копией Лианы, только сильнее, лучше, умнее и даже намного красивее.

Кассия родилась у незаурядных людей. Она стала последним звеном в длинной цепи почти мифической красоты и изящества. И теперь главной задачей Эдварда было проследить за тем, чтобы цепь не оборвалась. Лиана грозила оборвать ее. Но цепь все еще была в безопасности, и Эдвард, как и все одинокие люди, которые никогда ни на что не отваживались, были не слишком красивыми и не слишком сильными, с полной самоотдачей стоял на страже этой цепи. Его собственная скромная добропорядочная семья, живущая в Филадельфии, была наименее импозантной, чем эти феерические люди, к которым он привязался всей душой. Теперь он чувствовал себя их хранителем. Блюстителем Святого Грааля – Кассии. Сокровища. Его сокровища. Именно поэтому он был так рад, что ее план работать в «Таймс» безоговорочно провалился. Все теперь будет по-прежнему мирно. На какое-то время. Она принадлежала ему, чтобы ее защищать, а он принадлежал ей, чтобы командовать им. Пока еще она им не командовала, но он боялся, что в один прекрасный день это произойдет. Все будет так же, как с ее родителями. Они доверяли ему, командовали им, но никогда не любили.

В историю с «Таймс» ему не пришлось вмешиваться. Кассия уволилась. Она вернулась в университет, на лето улетела в Европу, но осенью все опять изменилось.

Кассия вернулась в Нью-Йорк более решительной и более женственной. В двадцать два года она продала кооперативную квартиру на Парк-авеню, где тринадцать мирных лет прожила с миссис Таунсенд – Тоти, – и арендовала две квартиры поменьше, одну для себя, другую – для Тоти, которая была мягко, но решительно отправлена на покой, несмотря на протесты Эдварда и слезы самой Тоти. Затем Кассия отправилась решать проблему с работой с такой же категоричностью, какую проявила в квартирном вопросе. И в этом она обнаружила поразительную изобретательность.

Она объявила новость Эдварду за ужином в ее новой квартире, при этом, чтобы смягчить удар, предложила ему очень приятное белое вино «Пуйи Фюме’54».

Кассия завела себе литературного агента и потрясла Эдварда тем, что прошедшим летом уже опубликовала три статьи, которые прислала из Европы. И самым поразительным в этом было то, что он прочитал все три и они ему понравились. Он помнил их – статью о политике, которую она написала в Италии, трогательную статью о кочевниках, с которыми она повстречалась на Среднем Востоке, и очень смешную пародию на Клуб Поло в Париже. Все три статьи появились в публикациях под именем К. С. Миллер. И именно последняя статья спровоцировала последующую цепь событий.

Они открыли еще одну бутылку вина, и Кассия внезапно стала выглядеть шаловливой, какой становилась всегда, когда хотела выжать из него обещание. Он вдруг почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Он понял, что это еще не все. Он испытывал это чувство всякий раз, когда у нее был такой взгляд. Взгляд, который так остро напоминал ему ее отца. Взгляд, который говорил, что план уже продуман, решение принято и ничего нельзя сделать, чтобы изменить это. И что теперь?

Она взяла утреннюю газету и открыла ее на второй странице. Эдвард представления не имел, что он пропустил. Он внимательно прочитывал эту газету каждое утро. Но она указала на колонку светской хроники, подписанную Мартином Холламом, а ее-то он этим утром не потрудился прочитать.