― Так вы женаты?

― Нет, – отмахнулся он и скривился, – надоела она мне, вечно ныла, что денег мало. Разбежались. Но любовь, госпожа... Это прекрасно, скажу я вам, – тут он достал два здоровенных ножа и принялся точить друг о друга. – Любовь так душу возвышает... – он резко развернулся к столу и рубанул по разделочной доске ножом, и в корзину на полу отлетела рыбья голова.

А хорошо, когда человек и на руки ловкий, и дело своё знает, и о душе думает...

― Виконт сказал, у вас какая-то интересная история с Мортом вышла...

― Да...История-то вышла, а вот рагу из осьминога нет, – хмыкнул Спенс и снова потеребил ус, взгляд стал задумчивым. – Вот представьте... День жаркий, на кухне открыты окна и двери, с моря дует лёгкий ветерок, – повар рассказывал так выразительно, что я сразу представила эту картину. – Вы стоите себе, думаете, чем бы вкусненьким порадовать хозяина, который всё равно это не оценит, размышляя о всяких-там призраках. И тут видите на столе хорошего такого, упитанного и свежего осьминога. Вы думаете: «О, отлично! Поварёнок на причал сбегал, принёс провизию»! Берёте ножи, натачиваете не торопясь, прикидывая, какие бы специи выбрать... Подходите к тушке, чтобы переложить на разделочную доску... И тут эта тварь как глаза откроет! А в голове у вас вопль: "Положи тесак, изверг окаянный!"... Я от страху нож выронил, отскочил к плите, свалил кастрюлю с начищенной картошкой, нога поехала на скользком полу, грохнулся на мягкое место, а там же картошка! Понимаете? В общем, картофелины подавил все, и свои две тоже... Ну, вы понимаете... – многозначительно умолк гигант.

Он выглядел жутко возмущённо, а у меня уже щёки сводило от сдерживаемого смеха. Кое-как удалось серьёзно кивнуть.

― В общем, я на полу, срамные места болят аж до слёз, а вижу, что осьминог, эта тварина, шустро так уползает по столу к окошку, которое на море выходит. А возле меня корзина стояла, там ножи были всякие на заточку приготовлены. Ну, я как пошёл их хватать, да метать! А в голове ор стоит, не в ушах, понимаете?! И слова такие обидные! Да я такое грузчику в порту не прощу, а тут какой-то головоногий склизкий гад! Чтобы меня осьминог обзывал? Ну, нет! И вижу, уходит, юркая сволочь. Я вскочил, рванул к нему, а тут снова картошка проклятая! Ох, как я летел по кухне... Как тот фрегат по волнам под всеми парусами! Врезался в стол, сверху на меня блюдо с мукой свалилось, потом черпаком огрело... А гад улизнул, – кровожадно закончил повар, и у меня щёки сводило от сдерживаемого смеха. – Понимаете, госпожа Жанна? Вот такой позор мне эта тварь учинила. До сих пор душа болит, требует сатисфакции! У нас же на Холлине так, честь превыше всего. А тут... Осьминог! И вот как жить с этим? Как? А хозяин, этот чёрствый человек, не хочет понять меня, защищает этого склизкого. Вот где мужская солидарность?

Повар насупился, и суть его конфликта с виконтом стала мне понятна. Н-да... Ну, честно, я бы Морта тоже не выдала. Случай неоднозначный, у каждого своя правда.

Спенс протянул мне кофе, и вдруг улыбнулся, оказалось у него верхнего зуба не хватает, так что вышло слегка хищно, но обаятельно. Нет, я точно попала к пиратам!

― Госпожа, а вы, что же, вправду из другого мира? Как там у вас всё устроено? Я страсть как люблю рассказы про дальние страны, а тут ажно мир другой. Вот что у вас, например, на завтрак едят?

Но ответить я не успела, вошла плотная, невысокая дама за пятьдесят, в платье служанки, но с таким видом, что твоя королева! Сложив руки на округлом животе, она воззрилась на нас так, словно в чём-то обвиняла.