, и слово здесь не расходилось с делом. Современная же университетская философия отпирается от этого служебного звания и приписывает себе независимость испытующей мысли; но в действительности она не что иное, как замаскированная ancilla, и, подобно схоластике, предназначена служить теологии. А вследствие этого серьезная и искренняя философия имеет в философии университетской на словах помощницу, а на деле – соперницу. Вот почему я давно уже^>16 и сказал, что ничего не могло бы быть полезнее для философии, как если бы она перестала быть университетской наукой; и если я там допускал, что наряду с логикой, которая безусловно подлежит ведению университета, мог бы преподаваться разве еще только краткий, совершенно сжатый курс истории философии, то и от этой поспешной уступки я отказался после открытия, которое в «Геттингенских Ученых Известиях» от янв. 1853, стр. 8, сделал наш Ordinarius loci[17] (некий толстотомный историограф философии): «Нельзя было не признать, что учение Канта представляет собою обыкновенный теизм и дает очень мало или совсем ничего не дает для изменения распространенных мнений о Боге и Его отношении к миру».

Если дела обстоят таким образом, то, по моему мнению, университеты и для истории философии уже место не подходящее. Предвзятая цель господствует в них неограниченно. Конечно, я давно уже догадывался, что история философии будет преподаваться в университетах в том же духе и с тем же grano salis[18], как и самая философия: нужен был лишь известный толчок, чтобы моя догадка стала для меня вполне достоверной. Вот почему я и хотел бы видеть, чтобы философия вместе с ее историей исчезла из расписания лекций и была таким образом спасена от рук надворных советников. При этом, однако, я вовсе не намерен лишать профессоров философии их плодотворной деятельности в университетах. Напротив: я желал бы видеть их произведенными в высшие чины по табели о рангах и переведенными на высший факультет в качестве профессоров теологии. Ведь по существу они давно уже таковые и достаточно времени прослужили там в качестве добровольцев.

К юношам же я обращаю свой честный и благожелательный совет не терять времени на философию кафедр, а вместо нее заняться изучением произведений Канта, а также и моих. Я обещаю им, что из этих книг они научатся основательным вещам и в головах у них, по мере способностей каждого, воцарится свет и порядок. Неблагоразумно устремляться роями на жалкий ночной огарок, когда к услугам вашим лучезарные факелы; еще менее смысла в погоне за блуждающими огоньками. В особенности же, мои жаждущие истины юноши, не слушайте рассказов надворных советников о том, что́ написано в «Критике чистого разума», а прочтите ее сами. Там вы найдете совсем не то, что они считают для вас пригодным знать. Вообще, в наше время тратят слишком много внимания на изучение истории философии: ведь это изучение по самой природе своей приспособлено к тому, чтобы заменять мысль знанием; а в наши дни к тому же оно практикуется с прямою целью свести самую философию к ее истории. На самом деле вовсе не необходимо и даже не очень плодотворно приобретать поверхностное и половинное знакомство с учениями и мнениями всех философов за две с половиною тысячи лет, – а ведь больше этого не дает никакая история философии, даже и добросовестная. Философы познаются только из их собственных произведений, а не по тому искаженному образу, в котором рисуются их учения в какой-нибудь дюжинной голове^>17. Зато весьма необходимо, чтобы при помощи той или другой философии был заведен в голове порядок и чтобы в то же время человек научился смотреть на мир действительно непредубежденными глазами. По времени же и по языку ни одна философия нам так не близка, как философия кантовская, и в то же время она такова, что в сравнении с нею все прочие поверхностны. В силу этого ее, несомненно, следует предпочесть другим.