Прибавление к 3-му изданию.

^>12 Уже Ньютон, в схолии к восьмому из определений, находящихся во главе его “Philosophiæ Naturalis Principia Mathematica”[22], совершенно правильно отличает абсолютное, т. е. пустое, время от наполненного, или относительного, равно как и абсолютное пространство от относительного. Он говорит (стр. 11): «Я не даю определений времени, пространства, места, движения, потому что все это очень известно каждому. Следует заметить, однако, что в общежитии (vulgus, т. е. именно среди тех профессоров философии, о которых я говорю здесь. – А. Ш.) понимают эти количества не иначе, как в их отношении к вещам чувственного мира. Отсюда проистекают некоторые предрассудки, в видах уничтожения коих следовало бы разделить упомянутые количества на абсолютные и относительные, истинные и мнимые, математические и принятые в общежитии». К этому он добавляет (стр. 12):

I. «Абсолютное, истинное и математическое время, само в себе и по природе своей, вне отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно и иначе называется Продолжительностью; время относительное, мнимое и понимаемое в общежитейском смысле, чувственно и представляет в своем движении некоторую внешнюю меру Продолжительности (либо точную, либо неравномерную), которою пользуются в общежитии вместо истинного времени, – таковы, например, час, день, месяц, год».

II. «Абсолютное пространство по природе своей, вне отношения к чему-либо внешнему, всегда остается тождественным и неподвижным; относительное же пространство представляет собою меру или некоторое подвижное измерение пространства абсолютного; эта мера определяется нашими чувствами по своему положению относительно тел и в общежитии употребляется вместо пространства неподвижного; таково, например, измерение пространства подземного, воздушного или небесного, определяемое по своему положению относительно земли».

Однако и Ньютону не пришло в голову спросить, откуда нам известны эти две бесконечные сущности, пространство и время, коль скоро они – на чем он так настаивает – не подлежат чувственному восприятию и притом известны так основательно, что нам до мельчайших подробностей знакомы все их свойства и законы и мы в состоянии изложить до мельчайших подробностей все их свойства и законы.