– А ещё говорят, что ты девушек насиловал, – при этих его словах, Люлька спряталась за его джинсовой юбкой.

– Это не я! – невинно покачал головой Нил. – Это мой волк неадекватный, это Лихо делал.

–«Охуенно, блядь», – прозвучал в голове Нила голос того самого Лихо.

– Ладно, только тебе, – вздохнул Нил и глянул на девочку. – Люлька, закрой уши.

Девочка послушно закрыла уши, но так как она подслушивала, Нил подтолкнул её между деревьев погулять по газону и продолжил:

– Что касается цепей, моей первой и впоследствии третей жены, то там ситуация сложная, она, видимо, сама просила. – Он блистательно улыбнулся. – От горя я человеком нажрался водки и залез в дом терпимости, забыв деньги.

– Что такое дом терпимости? – удивился Ириней, внимательно слушая старого волка.

– Публичный дом, где проститутки продают тела.

– Жесть, – расстроился марал и даже осунулся.

– Применив своё обаяние, я без денег трахался где-то около суток, меня скрывали в комнатах, пока не обнаружила мамка, главная тётка в проституточной. С ножом и пистолетом меня выгнала. Потом она написала на меня в полицию, что я изнасиловал двадцать приличных девушек и дворника Трофима. Об этом заявлении узнал Ванька Морок и растрепал всем оборотням округи. Я ничего не опроверг, и когда какой-нибудь олень у меня спрашивает, насиловал ли я девушек, я говорю: «Да, так и было». Но дворника не трогал.

– Почему ты всем правду не рассказал? – переживал Ириней, ошарашенно округлив глазища.

– Перед швалью оправдываться не стоит, а мудрые волки догадаются о правде.

– Я не мудрый волк, но, видимо, и не шваль, раз ты решил передо мной оправдаться, – вздохнул печально Ириней и посмотрел на Люльку, которая стояла между деревьев в ожидании, когда ей разрешат к нему подойти.

– Сейчас тебе только мне доверять можно, поверь. Гостиница нужна. Я спать буду часа два. В том смысле, что вместе с волком. Нужен будет полный контроль.

– Вроде на корабле спали, – печально заметил Ириней.

– Я вырублюсь. Выкрал зелье регенерации, его можно вколоть, но потом спать хочется. Нужно Ярославну восстановить. Я бы в неё вколол, но там не во что, мышц почти нет. Придётся через себя. Да и потратился я.

– Да, – признал Ириней, – ты спас нас.

– Поэтому и прошу мне доверять. И всё рассказать.

Нил пошёл дальше по улочке, которая, по его мнению, должна была вывести ближе к рынку.

Пока никто не видел, он расстегнул куртку и влил в беззубый рот своей женщины восемь капель воды. Нужно было вводить мякоть яблока, но он надеялся на другой фокус.

Приближались к нехорошему месту, большому рынку. И нужно было подготовиться ко всяким неожиданностям.

Нил остановился и пока олень думал, моментом пошарил в его сумке и вытащил на свет небольшой свёрнутый кусок бумаги. На нём Ириней всё время рисовал вязь.

Парню такой манёвр не понравился, на голове его выросли рога, глаза сузились в злобе.

– Не смей так делать! – зарычал Ирик волком.

– Я должен знать, чем ты занят, – рыкнул в ответ Нил и отступил в сторону деревьев.

Марал хотел забрать свой сверток, но волк не дал и развернул бумагу.

Замер. Это был вырезанный из бумаги меч. Клинок, рукоять и эфес. Весь полностью исписанный рунами. Переплетающийся орнамент. От этого зрелища Нил даже вздрогнул на секунду. Ведь он видел в данный момент эскиз рунного меча, которым когда-нибудь будут рубить Сумрак. Только Ириней знал, что это за письмена, только этот парень понял, как заточить Сумрак, избавиться от него навсегда.

Дыхнуло чем-то мифическим, потусторонним и недоступным Нилу. Это завораживало. Любил Нил Ильич всё новенькое и неизведанное.