Я справилась.

Шикую и заказываю такси. Поездка на метро прикончит меня. Необходимо холить и лелеять последние нервные клетки.

Спускаюсь на цокольный этаж, читаю сообщение в чате с таксистом. Он подъедет через десять минут.

Но по истечению обещанного срока машина не появляется на парковке. Затем поступает сообщение о том, что таксист попал в дорожное происшествие.

— Что б тебя! — эмоционирую я, выкрикнув визгливо, и стискиваю телефон в ладони.

Осматриваюсь по сторонам. К счастью, не наблюдаю в обозримом пространстве случайных свидетелей моего маленького срыва.

Придется добираться домой на электричке.

— Проклинаю тебя, бедность, — ворчу я, подумывая о том, чтобы раскошелиться на пачку сигарет.

Я лезу в приложение с картой Московского метро и вздрагиваю от неожиданности. Рядом тормозит черный глянцевый спорткар с плавными линиями и непроницаемо-тонированными стеклами. Владелец железного коня не глушит мотор, но и не спешит показаться. Держит меня в напряжении и будоражит наличием роскошного транспортного средства. Я люблю машины. Спортивные тачки — моя слабость.

Четырехместный жеребец «Ferrari GTC4Lusso», красующийся передо мной, так и манить провести по его соблазнительным изгибам ладонью.

Любопытно, кому принадлежит зверь?

Я задаюсь этим вопросом и немедленно получаю ответ.

Владелец машины опускает темное стекло.

— Ждешь кого-то? — звучит из салона голос Феликса.

Я чувствую, как напрягается моя челюсть.

— Да, — скрещиваю руки на груди и поворачиваю голову, делая вид, будто выискиваю взглядом определенный автомобиль.

— Я могу подбросить тебя, — вот так просто предлагает.

Я ищу в этом подвох. Он обязан быть в словах Феликса. Потому что он Кирсанов. Самый безобидный, миловидный, но поговорка «В тихом омуте черти водятся» с давних пор ассоциируется у меня с младшим из трех братьев. Его темные и большие, как у бэмби глаза кофейного оттенка — телепорт во тьму ледяной, зыбкой бездны, скрывающейся за внешней умиротворенностью.

— Так что? Я могу тебе помочь? — спрашивает Феликс. Он терпеливо всматривается в мое лицо, бархатистый тенор звучит непривычно ровно и доброжелательно по сравнению с язвительной и злобной интонацией его родственничков. Такой контраст сбивает с толку, признаюсь.

— С чего бы тебе помогать мне? — в отличие от младшего Кирсанова я не в настроении изображать миролюбивость.

Феликс ведет плечом, постукивая пальцами по пассажирскому сидению, расположенному по соседству с водительским.

— Почему бы и нет? Слушай, Дана. Наши разногласия я давно оставил в прошлом.

Но мне что-то с трудом в это верится. Встроенный радар, нацеленный на лживые личности, бьет тревогу.

— Куда тебе нужно? — не отстает.

— Я же сказала, что жду машину.

— Точно? — Феликс кривит рот в быстрой ухмылке. — Может, ты боишься сесть в мой автомобиль? Думаешь, я что-то тебе сделаю?

Я сглатываю. В горле сухо, и я с радостью бы смочила его чем-нибудь красным полусладким.

— Я не маньяк, — смеется шатен.

Как знать…

— Зато твои братья — маньяки.

Он что-то нажимает на сенсорной приборной панели, и слышится щелчок. Феликс разблокировал пассажирскую дверь, и теперь толкает ее, раскрывая для меня.

— Да брось. Это всего лишь я, — парень расплывается в обезоруживающей улыбке, на его щеках появляются глубокие ямочки. — Помнишь? Я все тот же безобидный щеночек. Твой щеночек, Дани.

ФЕЛИКС

Даниэла скована. Она жмется к подлокотнику двери и упрямо смотрит вперед. Маскируется безразличием, но ее пальцы, сложенные в замок, и побелевшие костяшки выдают присутствие стресса.