Решено было после разных проволочек оружейникам работать по-прежнему на дому; того и добивались пожиточные люди, которые работали с подмастерьями.

Станки Батищева использованы были для доделки приносимых стволов.

Сохранились известия о том, что Батищев и дальше ссорился с Леонтьевым и с другими тульскими кузнецами, имена которых мы здесь не приводим, но все же женился Батищев в Туле на Леонтьевой, и посейчас в Туле много живет Батищевых, их потомков.

Там, где круто поворачивает холодная река Нева, впадает в нее речка Охта. Когда-то тут стояла шведская крепость. Потом построили здесь слободу плотников, перевезенных в Петербург, и рядом с нею пороховой завод.

Война не кончилась, ходили русские войска отбивать врагов от границ. На пороховом заводе дела не шибко ладились, вот почему вызвали сюда Батищева.

Был при заводе комиссаром иноземный человек Рыц, но он от старости во всяких заводских делах уже толк понимать перестал, а велено было ему еще переделать старый амбар для толчения пороха. Чертежи из Тулы прислал модельный мастер сержант Батищев.

Иноземец в тех чертежах не разобрался. Так как надо было спешить, решили назначить какого-нибудь офицера к тому делу, но офицера понимающего не нашлось. Назначили заведовать заводом сержанта Батищева.

Пороху нужно было еще очень много.

Сержант Батищев запрудил речку Охту и здесь, около запруды, построил казенный пороховой завод. Воды хватило, и та же мельница пилила лес на доски.

Днем и ночью на пороховом заводе работает мастер сержант Батищев. Бросил он чернить усы, и враз они поседели.

Работы и страху много. Надо, чтобы по заводу пороховому никто не ходил с открытым огнем, надо и за водой смотреть, чтобы воды хватало и чтобы порох выходил добрый – один для пушек, другой для мелкого ружья, третий для разного фейерверку. Здесь же хотел построить Батищев еще молотовую кузницу, отнеся ее от пороха подальше.

Надо еще селитру и серу проверять и жечь добрый для пороха уголь.

Город весь пахнул свежим деревом. К Охте летом, к порослям, на вырубленный лес, выходили из леса пастись лоси.

Батищев строил лафеты, ходил советоваться с Нартовым Андреем Константиновичем, царским токарем.

Получил Нартов образование в Москве, в Школе математических и навигационных наук, что помещалась в Сухаревой башне, а в Петербурге работал с 1712 года с русским мастером Юрием Курносовым.

Сейчас Андрей Константинович Нартов вернулся из Лондона. В Лондоне он должен был наблюдать за построением машин по своим чертежам, но прислал он из Лондона письмо, что «таких мастеров, которые превзошли российских мастеров, не нашел, хотя и чертежи к машинам мастерам показал, но они сделать по ним машин не могут».

Побыл Нартов и в Париже. Президент Парижской академии наук написал о Нартове царю письмо с великими похвалами, но мастеров для постройки станков прислать не смог.

На похвалах дело и кончилось. Вернулся Нартов, оставив один станок в Париже, а русские чертежи привез с собою без исполнения.

Начал строить машины Нартов в Питере сам.

Батищева знал Нартов по пороховым и артиллерийским делам. Теперь Нартов заведовал токарной мастерской царя и для той мастерской строил все новые и новые станки.

Сюда Батищев заходил часто рассказывать о своих делах.

Нартов Батищеву покровительствовал, но много уделить времени солдату не мог.

Тревожен был Батищев.

Белая ночь лежала над домами и рощами Петербурга. Слабо зеленели деревья. Нева блестела серо-голубая. Был май 1719 года.

В летнем доме царя Петра, на реке Фонтанке, зажгли огонь. При свечах работал Андрей Константинович Нартов. Человек он был еще не старый, ему еще и сорока лет не исполнилось. Одет он в черный кафтан из русского сукна, в башмаки из грубой кожи, но с серебряными пряжками. На голове носил парик с короткими волосами, щеки тщательно брил, усы подстригал, как у царя, и походил он на отдохнувшего петровского солдата.