Для Ма моя мама всегда была маленькой. Она и относилась к ней, как к ребенку или младшей сестре, и это несмотря на то, что Ма была у нас прислугой, но никто бы не осмелился так ее назвать.

– О ком...о ком… о малолетнем отморозке ди Мартелли. Терпеть его не могу. На физиономии написано, что он серийный маньяк. Не хочу, чтоб даже смотрел на мою дочь. Он, как проклятие. Я чувствую. Вот здесь чувствую, что он опасный для нее!

– Конечно, особенно теперь, когда она стала такой красавицей. У мужчин головы сворачиваются, когда ее видят.

– Замуж ее надо срочно. Вот приедет Коста, и тут же сосватаем. Пусть увезет ее в Бруклин. Мне спокойней будет.

Коста? Серьезно? Они собираются меня отдать этому прыщавому, картавящему придурку с брекетами? Какому-то там сыну русско-американского друга отца? Ни за что!

– Ну зачем сразу замуж нашу ласточку?… Вы ведь тогда погорячились и теперь знаете, что Паук этот ничего юной синьорите не сделал. Чистенькая она, нетронутая. Можно еще подождать.

Это знание стоило мне унизительных визитов к врачу и всяких идиотских вопросов, на которые я не думала отвечать еще лет десять. Как же сильно это тогда запачкало мое первое и светлое чувство, что захотелось его спрятать от всех, как и образ Сальвы в своем сердце.

– Это чудо! Просто чудо! Ты не знаешь, какой он! Его все боятся! Он дьявол, а не человек. Страшнее своего чудовища-отца. Помнишь ту статью в газете… Ладно… тебе-то это зачем. Блины приготовь с икрой. Как любит Альфонсо.

Какую статью? О чем она? Надо посмотреть в ворохе газет, который относят в дом для прислуги. Что он уже натворил, верзила этот? 

– Ма, может, и не разбирается ни в чем… может, она и глупа, но она вам так скажет, синьора, дон Альфонсо серьезный человек, с большой властью… Да простит меня дон Микеле… намного большей, чем у него. Нельзя с ним ссориться. Дружить надо. Врагов при себе держат. Так еще мой отец говорил. Он умный был, грамотный. Книг много прочел. Если бы его до смерти не забили, адвокатом мог стать. Но кому-то помешал цвет его кожи…

– Может, и не будет скоро этого Альфонсо. Пойду запру Юлию в комнате. Нечего им встречаться.

– Заприте-заприте…

Можно подумать, меня можно вот так закрыть. Наивные. Я прекрасно умею лазать по деревьям и по нашему дикому винограду. Голоса Альфонсо и отца я услышала, когда выбралась через окно на карниз, увитый дикой розой. Любопытство взяло верх, и я пробралась к окну, ведущему в кабинет.

– Мой сын теперь контролирует поставки из России.

Я заглянула за раздвинутые шторы, балансируя на тонком помосте и думая о том, как не свалиться вниз на розовые кусты и не ободрать физиономию накануне своего совершеннолетия. Мне было видно только спину моего отца и суровый профиль Альфонсо ди Мартелли, а также его родного брата. Они сидели за дубовым столом, из-за сигаретного дыма в комнате повисла густая завеса.

– Он разве не слишком молод для таких дел?

– Сальваторе принял посвящение еще пять лет назад, я отдаю ему под контроль весь трафик из бывших союзных республик.

– Вся эта территория раньше была под моим началом. Какого черта все должно измениться теперь?

– Не тебе оспаривать мои решения, Микеле. Я так решил, и значит так будет. Твой процент не изменится, но все сделки будешь согласовывать с моим сыном.

– Твой сын – сопливый щенок.

Удар кулака по столу, и отец вздрогнул, а Альфонсо подался вперед.

– Я не пришел спросить твоего мнения. Я пришел за ответами по трем последним кварталам. И впредь фильтруй свою речь и говори о моем сыне уважительно. Однажды он унаследует мое место в семье, и ты преклонишь перед ним колени, Мик.