Водитель! Черт! Выбегаю из супермаркета, чтобы позвать его на подмогу. Возможно, Нина и раньше совершала подобные шалости, я уже успела понять, что эта девочка не так проста, как кажется. Ее милая ангельская внешность скрывала за собой самого настоящего дьяволёнка…

Наверное, я никак не ожидаю увидеть малышку на улице, поэтому не сразу понимаю, что это она. А когда понимаю, оказывается поздно — девочка срывается с места и бежит к автобусу, подъезжающему к остановке.

— Нина?! Стой! Куда собралась?!

Бегу за ней, чувствуя, как бешено колотится сердце. Какая уж тут мигрень, она давно отошла на второй план…

— Нина! — снова зову девочку и машу водителю, мол, не смей уезжать, но он меня не видит.

Слава богу, успеваю заскочить в отъезжающий автобус — двери захлопываются прямо на мне.

— Нина, ты что творишь?! — взрываюсь я, хватая девочку за руку и разворачивая к себе. — Ты же маленькая девочка, куда ты убегаешь одна?! Вдруг бы с тобой что-нибудь случилось?!

— Ну и пусть! — Колючка одергивает руку и смотрит на меня с неприкрытой злостью. — Я все равно не нужна папе!

— К-как это не нужна…

— А вот так. Не нужна.

Чувствую растерянность от ее слов и от того, каким тоном она их произносит. Разве у пятилетних девочек может быть столько грусти и отчаяния в голосе?

— Проезд оплачиваем! — не успеваю никак не отреагировать на фразу Нины, когда кондуктор подходит к нам и начинает нетерпеливо подгонять. Можно подумать, мы похожи на тех, кто хочет прокатиться зайцем. Неужели она не понимает, какая серьезная драма у нас тут разворачивается?

Роюсь в сумке, выискивая свой кошелек. Хорошо, хоть не оставила его в супермаркете, чувствую, набрались бы мы с Ниной много лестных слов в свой адрес. Возвращаюсь к нашей беседе, когда кондуктор уходит, смерив нас напоследок весьма суровым взглядом.

— Нина, — осторожно обращаюсь к девочке. — Давай мы с тобой сначала присядем, а потом поговорим обо всем, что тебя беспокоит.

— Не хочу. Мне итак хорошо.

Делать нечего, присаживаюсь рядом с ней на корточки, держась при этом одной рукой за поручень. Пассажиров в это время пока мало, поэтому есть где развернуться.

— Нин, послушай, — снова мягко, боясь задеть чувства девочки, которая готова на самый отчаянный шаг, лишь бы привлечь внимание отца. — Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но, поверь мне, твой папа тебя очень сильно любит.

Еще бы самой поверить в эти слова. Астахов и любовь находятся примерно на том же расстоянии, как солнце и Нептун. Кажется, девочка чувствует мою фальшь, потому как выдает свое упрямое:

— Нет, не любит.

— Почему ты так решила, малышка?

— Он всегда на дурацкой работе. Ему не хочется со мной гулять, он все время занят! — Нина топает ножкой, и в уголках ее красивых темно-карих глаз выступают слезы-бусинки, которые она отчаянно смахивает рукавом.

Боже мой, на что я только подписалась?! Да у меня сейчас сердце к чертовой матери разорвется от переживаний девочки! Сейчас бы ткнуть Астахова его красивым греческим носом в пробелы в общении с дочерью, а мне приходится выгораживать его, выставляя хорошим отцом. Тоже мне бизнесмен, даже времени не может найти, чтобы забрать дочь! И мамаша у них, видимо, такая же.

Но разве Нина виновата в том, что я попала в опалу? Нужно было сразу отказываться от задания Астахова, а не мямлить в кабинете. Делать нечего, я уже здесь, нужно как-то успокоить малышку…

— Иди ко мне? — раскрываю объятия, не зная, как еще быть в подобной ситуации. Я ведь с педагогического ушла по этой причине, поняла, что теряюсь рядом с детьми. Поступила на эконом, где от меня не требовали ничего, кроме быстрого счета в вычислительных программах и знаний формул…