— Папа, — малышка наконец делает шаг к отцу, а он опускается перед ней на корточки и внимательно слушает. — Она плохая, — снова пальчик указывает на няньку. — Била меня по губам и сказала, что оставит там, где ты меня не найдешь. А вот эта тетя мне хотела помочь, — теперь девочка смотрит на меня.

Мужчина резко поднимается, и я даже отступаю на шаг. Он зол. Нет, не так. Он просто в ярости. Мне на секунду кажется, что он сейчас одним лёгким движением скрутит няньке шею.

— Не боишься, что я тебя закопаю там, где не найдут? — тихий голос в паре с этими словами заставляет мурашкам бежать по позвоночнику.

И ведь это даже не мне адресовано. А все равно ежусь. Дамочка так вообще то бледнеет, то зеленеет. И ведь это не просто угроза. Чувствую, что может воплотить свою кровожадную фантазию в жизнь.

— Михаил Дмитриевич, — выдавливает она из себя наверняка очередную ложь, — у Машули стресс, она все перепутала.

— Она врёт! — уверенно говорит девочка и даже притопывает ногой.

Да, на ребенка в стрессе она совсем не похожа. Зато теперь я вижу явное сходство с отцом. Пусть не во внешности, но в характере точно. Злится она так же, как и этот Михаил Дмитриевич.

— Послушайте, — вступаю я в разговор, — девочка говорит правду. Не знаю, где вы нашли вот эту… няню, но ей бы у психиатра провериться, прежде чем работать с детьми.

Наверное, я зря так резко, но слушать, как она пытается оправдаться, уже сил больше нет.

В подтверждение моих слов Маша спокойно возвращается ко мне и вкладывает свою ладошку в мою. По инерции сжимаю, хотя пора бы уже откланяться, пожелав скорейшего разрешения конфликта.

— Чтобы я тебя больше не видел, поняла? — Михаил Дмитриевич принимает верное решение, потому что членовредительство все же уголовно наказуемо. — Ты даже общественные туалеты мыть не устроишься, это я тебе обещаю.

И снова нутром понимаю, что это не пустая угроза. Не знаю, кто этот человек, но не похож на того, кто бросает слова на ветер.

Няньку будто ветром сдувает, а девочка поднимает на меня взгляд и… нет, она не спрашивает, она уверенно говорит, будто это уже решено:

— Теперь ты будешь моей няней.

Я даже теряю дар речи на секунду, а потом смотрю на Михаила Дмитриевича, который, кажется, не собирается мне помогать выпутаться из сложившейся ситуации.

— Машенька, — ласково отвечаю, — я не няня, я бухгалтер, но мы с тобой можем дружить.

А вот это я зачем ляпнула? Какая дружба? Да и забудет она меня скоро. Появятся новые люди рядом, и я сотрусь из памяти.

Девочка прищуривается, задумываясь. И тут наконец ее отец, молча наблюдавший за нами, решает включиться. Только совсем не так, как я рассчитывала.

— Я хорошо плачу, — сообщает мне так, словно я на собеседование к нему пришла.

Нет, ну это ни в какие ворота. Он привык, что всех можно купить? Или как это понимать?

— Как тебя зовут? — спрашивает малышка, тряся мою руку, пока я хлопаю глазами, глядя на этого напыщенного… Даже слов нет!

Теперь точно пора откланяться. Хотела помочь ребенку, а меня в итоге купить в няни хотят.

— Зовут меня Софья Антоновна, — представляюсь именно так, стараясь увеличить дистанцию между нами.

Интересно, он и дочь приучает жить так же? Хочешь вот эту тетю? Да пожалуйста!

— Вы дадите показания? — переводит тему Михаил Дмитриевич. — Думаю, что не стоит оставлять безнаказанной уже бывшую няню.

Так, вроде разговор про покупку моей скромной персоны окончен. Слава богу!

— Конечно, — тут я соглашаюсь сразу.

Да уж, вселенная сегодня постаралась меня удивить, и ей это удалось. Если бы я не ушла с работы, хлопнув дверью, не решила съесть мороженое в парке на лавочке, то не ввязалась бы во все это. Но в таком случае неизвестно, не исполнила бы нянька свои угрозы. Однако теперь мне придется общаться с полицией и, скорее всего, давать показания в суде.