И я принимаю. Принимаю всё, что он мне дает. Боль и наслаждение. Его власть. Его пыл. Его нетерпение, которое сводит меня с ума, потому что позволяет понимать степень его желания…

А наутро, когда все случилось, он долго-долго не выпускает меня из своих объятий в постели, а когда мы наконец встаем и вместе идем в душ, что сметает еще один барьер моего стеснения перед этим невозможно прекрасным мужчиной, говорит, как всегда, спокойно и рутинно:

— Приготовь нам завтрак, Маша-малыш. А потом поедем собирать твои вещи — ты переезжаешь ко мне…

***

— Мария, вам всё нравится? — спрашивает Эльмира, вырывая меня из цепких лап воспоминаний. — Если что-то нужно обустроить в плане быта, скажите.

Хозяйка этого дома, как всегда, одета с иголочки. Белый пиджак букле с кантом из золотой цепи, черные брюки под высокий каблук-шпильку, острую, как спица. Аксессуары в тон, включая неизменные бриллианты.

В руках у нее телефон, кто-то на громкой связи.

— Да, Карин, пришли Малхасу счета сегодня, он все оплатит за доставку. Я заеду в офис к двум. Сейчас есть другие дела…

Я была удивлена, когда узнала, что жена Амира Каримова — бизнес-вумен. Мне казалось, что та девушка, которую он брал замуж, из его мира, его круга, его национальности, будет хранительницей домашнего очага, закрытой и уютной. Возможно, такой, какой у меня быть не получилось, хоть я очень и старалась, но выяснилось, что госпожа Каримова владеет сетью салонов маникюра, весьма популярных в столице. Да и дом их мало походил на уютное семейное гнездышко. Здесь было так же шикарно, как и холодно.

Бледный свет мрамора на полах, высокие потолки, минимализм с лаконичностью форм и фактур… Мне все время хотелось ежиться в этой холодной красоте, пусть и полы были отапливаемые, и температура воздуха позволяла бы ходить даже в футболке…

Но ходила я в неизменном черном платье ниже колен, как того велел протокол этого дома. И потому на фоне шикарных и ярких в своей дороговизне и изысканности нарядов хозяйки все время чувствовала себя как-то неловко, стоило нам только пересечься.

Эльмира была подчеркнуто вежлива и даже участлива и тем не менее никогда не сокращала дистанции. Никто из работников этой усадьбы ни на секунду не забывал ни своего места, ни положения.

— Спасибо, все прекрасно, — ответила я честно, — единственное, я бы обговорила с вами, что следует докупить из предметов мебели для Артурчика. Там совсем немного.

Моя работодательница отвлекается от своего конференц-звонка и переводит глаза на меня, словно бы я не на ее вопрос отвечаю, а отрываю ее от телефонного разговора.

На лице пробегает раздражение, но она тут же берет себя в руки.

— Да, конечно. Либо скажите завхозу, либо если нужно, поезжайте с ним сами — выберите все, что потребуется.

Я киваю.

— А еще необходимо прикупить некоторые пособия и игры для развития, которые должны быть в арсенале любого родителя малыша…

— Хорошо, Карин, да… Договорились, — продолжает она разговор по линии, оказывается. Я осекаюсь, так и замерев, не договорив.

Эльмира уже не смотрит на меня, уходя в разговор о каких-то новых чудодейственных пилингах с собеседницей на линии.

В дверях, словно бы вспоминая обо мне, быстро оборачивается.

— Мария, давайте так. Мы сильно заняты с Амиром Ильдаровичем, поэтому если нужны какие-то покупки, то сразу идите к прислуге. Нам необходим результат. Детали не важны, — последние слова говорит четко, требовательно и жестко.

А еще я понимаю, что она обозначает мне сейчас далеко не одну границу. При нашей первой встрече она попросила называть себя Эльмира. И настояла именно на таком обращении и тогда, когда я-таки согласилась на работу в этом доме. А вот Амира, который мне сам при ней представился только именем, подчеркнуто для меня обозначила по отчеству… Пометила территорию, так сказать. Снова показала на мое место.