– Я с тобой! – неожиданно заупрямилась Ушу. – В конце концов, это я его первая заметила!

В этом с ней было не поспорить, и Аяк нехотя согласился. Негласное правило требовало от всех особей, чтобы тот, кто первым заметил носителя, имел право на первую попытку с ним ассимилироваться. Но сейчас об ассимиляции и речи не шло, да и Ушу к этому ещё не готова. Не хотел этого и Аяк. Он всего лишь собирался прощупать того, кто прятался за каменной грядой. Понять, с кем имеет дело. Чем ближе он подходил к своему камню, тем больше утверждался в мысли, что так атаковать мог только кто-то из их бывших особей. Тот, кто там был, не хотел, чтобы его видели, а когда Аяк его заметил, он нанёс удар. Несомненно, он был силён. Полностью подчинил носителя, не растратил умение тогу и даже его усилил. Отлично маскировался, выбрал место, с которого прощупывается большая часть леса у входа в норы. Его бы так никто и не заметил, если бы не Ушу, и, конечно, Аяк не имеет право её прогонять. Хотя если особь полностью подчиняла мозг носителя и не успевала далеко уйти, как это произошло с Хорхе, то непременно превращалась в хранителя. Так получалось всегда, потому что в создавшемся симбиозе побеждало стремление остаться рядом с Инкубатором и делать всё, чтобы нить разумной жизни никогда не оборвалась. Если же происходило обратное, или в результате ассимиляции складывался общий разум, то они уходили бродить в леса или пустыню и больше не возвращались. Потому поведение нападавшего не укладывалось ни в одну из известных схем. Аяк понимал это, и ещё больше хотел узнать, что же всё-таки произошло.

– Хорошо, будь рядом, – шепнул он, взобравшись на камень, и указал вдоль сломленной ветки тавои. – Носитель был там!

– Кажется, – неуверенно оглянулась Ушу.

– Ты сидела вот так, – Аяк вспомнил, как направлял её взгляд на ствол, сплошь усыпанный древесными паразитами. Хотел, чтобы Ушу сразу же их заметила и почувствовала уверенность в собственных силах. – Я был рядом.

Он не имеет право на распыляющийся веером поисковый луч. Иначе его противник вновь ударит первым. Аяк должен сразу же, без подготовки, нанести точный удар. За ним остался долг, и он готовился вернуть его с лихвой. Он ещё раз проверил направление и закрыл глаза. Пронзить видением ближние деревья для него уже не составляло труда, заглянуть в лес за тридцать шагов оказалось сложнее, но и здесь он справился. Он торопился и потерял всего лишь мгновение, чтобы нащупать гряду и мысленно потрогать камни. Аяк сжался, ожидая ответного удара, но его не последовало.

– Ушёл! – он громко выдохнул, не зная, радоваться или огорчаться.

– Глупо было предполагать, что он будет нас ждать, – пожала плечами Ушу.

Но Аяк так быстро сдаваться не собирался.

– Идём, я узнаю его по следам!

Он вскочил и, не обращая внимания на отставшую Ушу, бросился напролом, разрывая руками спутавшиеся листья. Проще простого узнать носителя по его следам. Тяжёлый будвизер оставляет продавленные вмятины с тонкими царапинами от прижатых к ногам ножей. Сатан перед прыжком обязательно вонзает в землю когти и легко определяется по трём глубоким отверстиям. Триэктор оставит след-борозду от шипастого хвоста. Аяк знал следы всех семи носителей. Он читал их на утопающих в тумане тропах и рыхлой подстилке из опавших листьев и коры. Мог определить носителя по небольшой части следа или по тому, как тот пробирался сквозь заросли тавои. Всё, что ему было нужно, – свежий след!

Вырвавшись из леса на поляну, заросшую редкими деревьями, Аяк увидел каменную гряду и, подбежав к ней, не останавливаясь перемахнул через камни. Он был готов увидеть всё что угодно, но только не отсутствие этого «чего угодно». Тот, кто здесь прятался, не оставил никаких следов. Аяк упал на колени, разгребая каменную крошку и превратившийся в труху мох. Найти бы хоть крохотную зацепку. Лёгкую царапину на земле или оставленные выделения на листьях…