И очень сильно старалась не оказываться близко к Алиеву. 

Слава Богу, Татьяна Викторовна так и не допускала его до своих занятий, и за одно только это я готова была благодарить ее бесконечно. Хоть какая-то передышка.

Так прошла еще неделя. Я начала немного успокаиваться и постоянно повторяла в голове мантру, что Алиев - это мебель. И глупо злиться на стул, если он упал тебе на ногу. Надо просто избегать испорченных, неустойчивых стульев. 

И получалось! Правда получалось! 

Вот только Алиев не был стулом. И умел передвигаться по своей воле. 

Я это в полной мере осознала, когда он зажал меня прямо среди пары в малопросматриваемой нише возле буфета. 

В эту самую нишу он меня перед этим затолкал, легко закрыв рот своей лапой, чтоб не вздумала крикнуть. 

- Тихо, бл*, - от его страшного шепота я  почувствовала, как коленки дрогнули, но все же не собиралась подчиняться и готовилась кричать, как только отпустит. Сейчас пусто в коридоре, занятия по анатомии у однокурсников,  я освободилась раньше , на свою голову,  потому что я ходила на все пары и еще доклад сделала, и еще преподавателю помогала, потому автоматом все поставили и ... 

С какой стати я про это вспоминала, пока он тащил меня силой в темный уголок, непонятно. Видно, мозг защищался так. Готовился к бою, отключая все внешние раздражители, вроде его одуряющего запаха и дикого подчиняющего предупреждающего взгляда. 

Чтоб, не дай Бог, не отвлеклась и не дрогнула. Чтоб были силы бороться. Потому что пока присходящее до ужаса напоминало мне один из моих бешеных снов, дурманов, в которых я вязла и тонула до сих пор, и не думала даже сопротивляться. 

Но сейчас была явь. Ужасная реальность.

Радовало одно, что Алиев не должен быть настолько ненормальным, чтоб взять меня силой в этом темном уголке.

Не настолько же? Правда?

5. 5

- Слышь ты, заучка, я только спрошу кое-что, не вздумай орать, поняла?  А то опять заткну. 

Он рычал страшно, так, что ноги дрожали и отказывались держать, я молча билась в его руках, пытаясь оттолкнуть, помня о прошлом успехе, когда мне это удалось. Но теперь, видно, удача была не на моей стороне, потому что хватка Алиева становилась от каждого моего рывка не просто железной, а еще и давящей, воздуха не хватало, он душил меня своей жесткой ладонью, прижимал всем телом к стене и шумно вдыхал опять запах моих волос, склонившись с высоты своего роста. И говорил, говорил, говорил...

- С*чка, чего ж ты трясешься-то, я же ничего еще не сделал. Но сделаю, слышь, сделаю, тварь ты мелкая, и какого х*я я вообще? Пох*й, слышишь, пох*й! Не вздумай бегать больше, поняла? Сейчас со мной поедешь, и только попробуй вые***ваться , поняла? С*чка, сама виновата, нех*р ходить здесь, и смотреть так, и вообще...

Тут он замолчал, а я, оглушенная его ужасными словами, хоть и воспринимала их с  пятого на десятое, не прекращала сопротивляться. 

Алиев выдохнул. Выругался тихо. Легко тряхнул меня, пытаясь утихомирить. А я, уже чувствуя, что силы на исходе, умудрилась ударить его и оцарапать, видно, довольно болезненно, потому что захватчик мой внезапно зашипел, что-то сказал непонятное, и , резко отняв руку от моих губ, тут же прижался к ним поцелуем. 

Полностью выбивая этим у меня пол из-под ног. Я слабо пискнула, забилась из последних сил, запрещая себе сходить с ума и подчиняться, но Алиев обхватил меня уже двумя руками, сжал так отчаянно, что я просто перестала дышать, и буквально силой заставлял меня отвечать на свой грабительский, животный поцелуй. Размыкал мои губы, врывался языком в рот, измучивая своей настойчивостью, жадностью. Я понимала уже, что ничего не смогу сделать, но все еще трепыхалась, била его по плечам, пыталась упираться в руки, отталкивать. В голове пульсировали бессмысленные, странные желания, животные и глупые. А когда он еле слышно застонал, перехватывая меня поудобнее, вжимая в себя, и совершенно, категорически не обращая внимания на мои бесполезные трепыхания, этот его гортанный стон отозвался во всем напряженном теле, словно по натянутой струне провели пальцем.