Я полюбовалась энергичными движениями ее кружевных рукавов и перевела взгляд на лицо. Кроме слегка припухших глаз, последствий вчерашней сцены я не заметила.

Я решила действовать напрямик.

– Где Годфри? – поинтересовалась я, усаживаясь и расправляя льняную салфетку.

– Там, где он всегда бывает в это время, – ответила Ирен, зевнув. – Он уехал.

– Уехал? Куда?

– В город, разумеется.

– Ну разумеется.

– Ему нужно уладить какие-то дела.

– Естественно, – сказала я. – А что за дела?

– Дела… Просто дела.

В центре стола стояли блюдо с багетом и рогаликами, масло и разные джемы. Я принялась завтракать.

Ирен снова зевнула. Благодаря оперному прошлому у нее это очень мелодично получалось.

– Барон Ротшильд, – заметила я, – не слишком внимателен к гостям, которые живут далеко.

– Если бы в Ферьер уже начался сезон охоты, мы бы остались там на ночь, – ответила Ирен. – К тому же нас очень щедро наградили за то, что пришлось вернуться домой так поздно. – Она вспомнила о поясе Тиффани, и ее карие глаза заблестели, словно бриллианты, когда они отражаются в бронзовом зеркале.

– Какая досада, что нам придется вернуть все эти прекрасные вещи, – сухо заметила я. Молоко и чай смешивались в моей большой чашке причудливыми узорами.

– Ничего подобного мы делать не будем.

– Но как мы можем оставить подарки, – я чуть было не сказала «взятки», – если не едем в Богемию?

Ирен взяла свою чашку и вдохнула аромат кофе. Она улыбнулась:

– Потому что мы едем туда, Нелл. Если что-нибудь и надо вернуть, так это нас самих в ту прекрасную страну.

– Мы едем? В Богемию?! – Я опустила чашку так резко, что мутновато-желтая жидкость выплеснулась на стол. – Но как же так? Годфри этого не допустит.

– Что ж, может быть, для тебя его запрет и помеха, но для меня – нет. Я никогда никому не подчинялась и не привыкла соблюдать запреты.

– Я не стану принимать участие ни в каких планах, которые идут вразрез с пожеланиями и указаниями твоего мужа, – твердо заявила я.

– Только с пожеланиями, Нелл. Указания могут раздавать лишь проповедники или правители. Ни тех, ни других я не признаю.

– Совершенно очевидно, что твоему мужу здесь было нечего добавить.

– О, у него нашлось что сказать. Как, впрочем, и у меня.

– И?

Ирен самодовольно – иначе не скажешь – ухмыльнулась:

– Мы едем в Богемию.

– Мы? Все втроем?

Она беспечно скосила глаза в сторону:

– Годфри поставил несколько условий.

– Ага!

– Совершенно пустячных.

– Так всегда поначалу кажется, когда разговариваешь с адвокатом.

– Посмотрим, как все получится в итоге, – ответила моя подруга с довольной улыбкой. – Годфри сейчас в Париже, совершает необходимые приготовления.

– Как быстро тебе удалось обратить его в свою веру!

– Мое влияние на Годфри гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить. И не сводится только к изменению его точки зрения. Но ты вряд ли поймешь тонкости таких разговоров. Скажем, я убедила его, что выгода от поездки перевесит все отрицательные стороны.

– Сомневаюсь, что ты была честна и открыла ему всю правду, – скептически заметила я.

– А вот и ошибаешься! К тому же Годфри сам признал, что сотрудничество с Ротшильдами имеет массу преимуществ. Он говорил тебе об этом, – напомнила Ирен.

– И все же я думаю, что ты не была полностью откровенна. Вряд ли ты рассказала ему о несчастье королевы Клотильды и о ее просьбе.

– И ты еще жалуешься на отсутствие дедуктивных способностей, Нелл! – шутливо упрекнула меня Ирен. – Мы обе поклялись, что сохраним трудности королевы в тайне, моя дорогая. Неужели ты нарушила бы обещание? Ведь королева доверилась нам.