Дилан был в ярости – из-за автомобиля, из-за отцовского адвоката, из-за самого отца, – а потом поднял глаза и увидел в окне Джой. Она сидела в одиночестве и ела, вся такая чопорная, с лошадиным хвостом, в накрахмаленном наряде, как будто совершила налет на костюмерную «Вестсайдской истории». Кто она, эта женщина? Какова ее история? Из этого могла получиться песня, и Дилану захотелось написать ее. Даже если бы ему не понадобился ее телефон, он нашел бы способ познакомиться.

Вскоре Дилан убедился, что она за ним наблюдает.

Возможно, он чрезмерно играл мышцами, пока копался в машине. Возможно, вопреки приличиям чуть приспустил джинсы на бедра. Если бы это не было откровенным позерством, он и футболку бы снял из-за чертовой жары. И старания не пропали даром. Девушка не могла оторвать от него глаз. А потом еще и согласилась – вот уж повезло так повезло! – подвезти его. Теперь на ближайшие четыре часа Джой оказалась в его распоряжении, и он намеревался потратить это время на то, чтобы узнать о ней как можно больше. Она была его новой песней, и Дилан надеялся, что к ночи в голове прозвучит первый куплет.

Но сначала ему нужно было услышать историю Джой.

– Как умерла Джуди? – спросил Дилан как раз в тот момент, когда Джой включала заднюю передачу. Она замерла, и машина осталась на месте.

– Автомобильная авария. Восемь лет назад, – ответила Джой, и в ее голосе прозвучало легкое раздражение.

– Прости. Вы были близки?

Какое-то время она смотрела на Дилана, постукивая ногтем указательного пальца по ногтю большого, потом вздохнула.

– У нас было четыре с половиной года разницы. Она погибла летом, когда мне шел четырнадцатый год. – Джой сжала пальцами рычаг переключения передач.

– Какой она была?

Джой резко втянула в себя воздух.

– Если продолжишь задавать вопросы о сестре, тебе придется поискать другую попутку до Флагстаффа.

Этого Дилану не хотелось. Сегодня он и без того потерял достаточно времени.

Джой сидела и ждала, какое он примет решение. Дилан отметил, как крепко она сжимает руль, как твердо очерчена линия скулы и напряжена спина. Интересно. Одевается как сестра, слушает любимую музыку сестры, и в сумочке у нее список, составленный сестрой. И все же разговаривать о ней не хочет.

Возможно, не хочет разговаривать на эту тему с ним. Он ей не друг… пока. Над этим придется поработать. Дилан поднял палец.

– Еще один вопрос. Ты умеешь водить?

Она взглянула на него из-под ресниц длиной в целую милю.

– Ты серьезно?

– Это справедливый вопрос. Моя жизнь в твоих руках.

Джой побледнела.

– Я вожу с восьми лет.

Выражение лица Дилана сменилось на нерешительное.

– Даже не знаю, пугаться мне, завидовать или восхищаться.

– Все сразу, – сухо сказала она. – Я провела много времени на ферме у дедушки, управляла трактором и старым грузовиком. Еще вопросы есть?

Дилан жестами показал, что запирает рот на замок и выбрасывает ключ.

– Тогда ладно. – Она вырулила с парковки и выехала на шоссе, ведущее на восток, в сторону Флагстаффа.

– Прости за резкость, – сказала она примерно через четверть мили. – Просто… – Она пожала плечами. – Я не люблю говорить о ней.

– Да ладно, я понимаю. Мы едва знакомы. Ты мне ничего не должна, тем более не должна извиняться.

– Благодарю за понимание.

Он успел понять больше, чем она думала. Дилан работал в индустрии, где крошечный обрывок личной жизни мог взорвать прессу и вызвать шквал слухов. Он был очень разборчив в том, чем можно делиться и с кем. Поэтому и решил более не выказывать любопытства – какой бы заманчивой ни казалась мысль написать песню о новой знакомой.