Вскоре мы отыскали его контору. Она занимала целый этаж большого каменного дома на пересечении улицы Сотников и Серой Скалы – с дубовой дверью и позолоченной вывеской, гласившей, что именно здесь обитает «Малдрик Хесс. Поверенный и старший представитель Коллегии юристов Энсгарда».

На входе нас встретил вежливый секретарь, пообещав, что тотчас же сообщит господину Хессу о нашем приходе. Повезло, долго ждать не пришлось – через несколько минут нас проводили в кабинет поверенного, а навстречу нам уже шел высокий пожилой мужчина с серебряными бакенбардами и в безупречном черном камзоле.

Его лицо показалось мне одновременно любезным и торжественным – но оно стало еще торжественнее, когда господин Хесс услышал, кто мы такие и зачем пришли.

– Ох, бедные дети! – воскликнул он. – И бедный мой старый друг Иго Таррин! Какая ужасная новость и столь печальная судьба! Позвольте выразить мои самые искренние соболезнования. – Но, выразив их, он тотчас же перешел к делу: – Проходите, нам нужно многое обсудить.

Усадил нас за стол, не забыв поинтересоваться, кто я такая и в каком качестве сопровождаю сестер Таррин.

Отвечая на его вопросы, я быстро осмотрелась.

Кабинет был просторным, с высокими окнами и книжными шкафами от пола до потолка. Все выглядело достойно и основательно, а это означало, что бизнес у господина Хесса шел неплохо.

– Давайте сразу же перейдем к делу, – Малдрик Хесс выловил одну из папок из шкафа, после чего уселся с ней за стол. – Начнем с имущества покойного господина Таррина…

И уже в следующую минуту поток новостей буквально сбил нас с ног, хотя мы и сидели.

Да, дом на улице Прудовой, 12 и в самом деле куплен Иго Таррином, и это была хорошая новость. Но плохих оказалось значительно больше.

Во-первых, на счетах Иго Таррина не имелось ни единого дукара, потому что денег на них никогда и не было. Ломбардщик из Сирьи не доверял банкам, поэтому хранил все свои средства…

Где именно? Этого господин Хесс не знал.

Только то, что у Иго Таррина не имелось ни вкладов, ни сбережений. И никакой суммы в сейфе поверенного, которую тот мог бы передать дочерям покойного на достойную жизнь в столице!

– К тому же ваш отец задолжал мне за последние месяцы порядка пятисот дукаров, – сообщил он сестрам. – Но в нынешней ситуации я готов немного подождать с выплатой. Разумеется, в пределах разумного

Беата побледнела, а Регина всплеснула руками: