– Он не доел свою порцию и не помыл после себя тарелку, – буркнула Наташка.

– Ясно. Давайте немного с этим разберемся да и разойдемся…

– … по камерам, – не успокаивалась подруга. Я просто была вынуждена толкануть ее в бок.

– Наталья Николаевна шутит, – судорожно сглотнув и пытаясь непринужденно улыбнуться, пояснила я. На этом и остановилась.

В сложившейся ситуации у меня самое невыгодное положение. Похоже, в момент совершения преступления ближе меня у Рената никого не было. Имея в виду расстояние и, разумеется, не считая того, кто ударил его ножом, а потом сбежал. А этот человек знал, что я заглядывала в комнату, после чего отправилась на кухню. Будь я хоть немного внимательнее, наверняка заметила бы нож, торчавший из спины Рената. Идиотка! С голодухи уставилась на содержимое тарелки, в которой спала его голова. Без отрыва от тела, естественно. Хотя едва ли я могла бы оставить нож без внимания, если разглядела даже то, что тарелка с салатом, в которой отдыхала голова Рената, вышла из берегов. А может быть, преступник находился в каминном зале в тот момент, когда я туда заглядывала? Или проник позже, когда мной был организован на кухне собственный скромный пир на свой личный мир? Похоже, последний вариант самый правильный.

Я вспомнила, как внезапно потух свет в холле, как следом заскрипела, открылась и закрылась какая-то дверь… Интересно, какая? Входная? Дверь котельной? Или… спальни супругов Гусевых? Потом эти звуки повторились. Но ведь кроме меня этого никто не видел и не слышал. Значит, все подозрения в совершенном преступлении падут на меня?! Наташка сто раз права – не следует наедаться на ночь. Вот оно, возмездие! Так и грозит кулаком. С другой стороны, кроме самого преступника о моем нахождении в кухне никто не знает…

– Вы хотели что-то сказать – обратился ко мне следователь, усаживаясь поудобнее за стол в той его части, с которой Наташка халатом, опрометчиво утерянным Василисой Михайловной, смела часть осколков прямо на пол.

– Кто? Я? Нет. То есть да, все мы появились уже к готовому результату.

– Хм… Уточним: разбитой посуде и раненому… Кстати, кто может сообщить сведения о потерпевшем?

– Думаю, лучше всего это сделает его жена, – твердо заявила Наташка. – Сейчас она окончательно оклемается и все быстренько расскажет об этом… потерпевшем. Всю правду-матку. А что касается посуды, то ни один дурак не будет ее колотить, предварительно вымыв. Дураков среди нас нет!

– Хотите сказать, полтергейст?

– Не угадали. Бармалей! Видите, остатки хвоста из-под дивана торчат? Все-таки протиснулся! Значит, похудел.

Следователь мгновенно погасил ухмылку и резко обернулся.

– Кот? Зачем на него диван поставили?

– Это не диван. Это – котоловка, – услужливо пояснила я. – Как камера предварительного заключения. Бармалей задержан с поличным за хулиганские действия на столе, связанные с битьем посуды.

– Ну хватит шуток. И вытащите кота сюда. Зачем животину мучаете?

– Допрашивать будут пьяницу и дебошира Бармалея, – шепотом, но достаточно громко поделилась со мной своими мыслями Наташка.

– А какое вообще право вы имеете его допрашивать? Пристали тут с тарелками… – не ко времени очнулась Василиса Михайловна. – Разве у вас есть санкция?

Следователь обиделся. Ответ прозвучал сухо и официально:

– Закон предоставляет мне право в случаях, не терпящих отлагательства, производить осмотр места происшествия до возбуждения уголовного дела. Считаю, что сейчас именно такой случай.

– О как! – проникновенно заявила Наташка. – Василиса Михайловна, вы сели на своего мужа, так и сидите там без комментариев. Благодаря вам наш праздничный стол обозвали местом происшествия. Ирка! Разве ты могла предположить, что жаришь гуся к месту происшествия, а? Здрассте, урки, Новый год! Ноги моей больше здесь не будет! Завтра же. В смысле, сегодня же…