Глеб меня на руки притягивает, к себе прижимает, отчего я покрываюсь тонкой холодной пленкой пота, выдохнув в конце. В какой момент я стала такой неуклюжей?
Глеб осторожно ставит меня на одну из ступенек, и пока я пытаюсь отдышаться после несостоявшегося полета, смеется, глядя мне в лицо в свете одной единственной лампочки.

—Ты решила не дожить до Нового года? Я тебе этот план мастерски обломаю, кекс, — хриплый голос обволакивает меня со всех сторон эхом, разносящимся из-за полупустого подвального помещения.

—Что-то я сегодня расклеилась, хлебушек, — неоднозначно киваю, а затем отряхиваюсь, поправляя кофту, что задралась. В глаза другу не смотрю, потому что опять этот близкий контакт все смешал внутри в кашу.

—Ну так я тебя склею, — произносит уверено, а я резко поднимаю голову, впиваясь нечитаемым взглядом в его озорные глаза, поблескивающие странной радостью на ровном месте.

Звучит совершенно точно не «по-дружески», отчего я ежусь и передергиваю плечами, лишь бы не стоять истуканом.

—Я все починил, генератор вытащил на двор и провел провод через вентиляцию, чтобы подключить дом. Короче, свет будет, пока есть бензин. По моим расчетам, должно хватить на три дня экономного режима. То есть свет по надобности, фен и прочее не врубать, потому что придется перезапускать. Словом, максимально следим за тем, что врубаем в розетку, — звучит серьезный голос, и я соглашаюсь со всем.

Экономия так экономия, то есть, до первого числа все будет, ну и прекрасно! В самом деле!

—Пойдем дальше елку украшать? — с надеждой в голосе произношу, стараясь скорее увеличить расстояние между нами, что не остается без внимания Глеба, который в последний момент перехватывает меня за руку и заставляет остановиться.

—С тобой все хорошо? Ты какая-то дерганная…— меня со спины мурашками укрывает.

Задержав дыхание, я очень стараюсь не думать о том, что мои пальцы утопают в широченной ладони лучшего друга, и что мое сердце от этого незатейливого факта скоро выпрыгнет из груди.

Ну же, прекрати так биться! Немедленно!

Мы возвращаемся в дом, где сверкающая гирлянда и знакомые звуки мелодии из фильма «Гарри Поттер» создают тот самый уют, о котором я мечтала.

Но все, о чем получается думать, это о том, что я совсем не хочу выпутываться из объятий Глеба, а это отвратительная ситуация, которая не сулит ничего хорошего лично мне.

Под звуки разных мелодий мы украшаем елку, периодически от Глеба ко мне летят фразы наподобие:

—Я помню, как ты попробовала желтый снег после шутки Заварского, что это мороженое рассыпали по земле, и если бы не я, то попробовала бы и шоколадное…

На что я тут же вспыхиваю протестующе.

—Ничего я не попробовала! Я была близка к этому! И мне было пять, что ты вообще хотел от меня в те года?

Глеб снисходительно приподнимает брови и бросает в меня игривый взгляд, пока я креплю прозрачный шарик, наполненный серебристой бахромой, на веточку.

Было дело, каюсь, но там и правда ничего не я пробовала.

—Ага-ага, я все видел, и вообще хорошо, что подоспел, а то потом бы по больницам родителей бы тягала с отравлением или еще чем похлеще. Кто там знает, чей след был на снегу, — смеется он, наглым образом бросая в меня дождик, а я отмахиваюсь, изображая глубоко оскорбленный вид.

—По крайней мере, я не писала в цветочный горшок, соревнуясь с другими ребятами, у кого же выйдет дальше это сделать! — показав язык, складываю руки на груди. Тоже мне, гений! В детстве он был тот еще Эйнштейн.

—Это потому, что у тебя не было такого писюна, как у меня! — с особой гордостью произносит он, окидывая меня совсем другим взглядом. Темным и наполненным чем-то пугающим.