Один раз переспать — не значит жениться. Однако чувство, будто в меня плюнули. После Назара отношение Рудольфа ударило по уязвимым точкам в душе. Там, где прежде всего пострадала самооценка.

Черт побери, чего вам, мужикам, не хватает?!

— Нашел! — воскликнул Штерн, и я вздрогнула. — «Улыбка солнца» — чудесная статуэтка ромашки. Я использовал специальный желтый краситель для точной передачи сердцевины цветка. Символ нежности в отношениях. Рудольф купил у меня поделку за немыслимую сумму. Уж очень не хотелось ее продавать.

Он стянул очки для чтения на кончик носа, когда я открыла рот, чтобы задать вопрос. Только задать не успела, поскольку трель домофона прервала наш короткий разговор.

— Рудольф пришел, — вздрогнув, прохрипела я.

— Пойду открою, — кивнул Иван Петрович, бормоча под нос что-то о цветочной композиции.

Я осталась за столом, продолжая растерянно хлопать ресницами.

7. Глава 7

Из подъезда я вышла уставшей, выпотрошенной эмоционально, а еще изрядно захмелевшей. Дурные мысли о невесте практически выветрились из головы следом за внутренним равновесием.

Не мое дело — лезть в чужие отношения. Со своими бы разобраться.

Приготовление глинтвейна всколыхнула целую череду приятных — и не очень — воспоминаний из прошлого. Как готовили с Назаром, как он уговаривал меня попробовать тот или иной рецепт блюда. Хорошее было время, немного жаль, что закончилось так грустно. И точку не поставили, и вроде бы воскрешать больше нечего.

С оленем готовка превратилась в настоящий фарс: Рудольф всячески отлынивал от любой работы на кухне. Неумело и криво резал апельсин на кругляшки, при этом половину отправил в рот. Ныл, когда заставляли следить за глинтвейном, театрально страдал на публику из-за ушедших в кастрюлю четырёхстах тысячах рублей.

Мне тоже стало жалко, но жертвы в нашей работе — вещь необходимая. Иногда.

— Могу подвезти, — прозвучало по-прежнему дерзко, однако слышалась в голосе Рудольфа усталость.

Да и внешне нетрудно догадаться. Морозов постоянно тер глаза во время разговоров на кухне, зевал в кулак и дважды задремал над дымящейся кружкой.

— Нет, спасибо. Обойдусь.

Сейчас бы я не рискнула сесть к нему в машину, хоть очень хотелось воспользоваться щедрым предложением. Заказывать такси в час пик равно долгому ожиданию на лавочке. И это при стремительно падающей температуре в приложении погоды, с которым я сверилась до выхода из квартиры Ивана Петровича.

— Метро не лучший способ проезда, — заметил Рудольф и зарылся носом в шарф.

— Машина тоже, пробки никто не отменял, — пожала я плечами. — Час трястись в вагоне, обнимаясь с первым встречным, или терпеть твои глупые шутки с риском застрять на дороге…

Я стрельнула в Рудольфа взглядом, но ответа не последовало. Попинав лед копытцем в ботинке, он негромко фыркнул.

— Ну, как хочешь, — махнул Морозов на прощение. — Только учти, что в метро приличные мужики встречаются раз через десять.

Моему возмущению не было предела.

Мало того что нахамил. Он еще выпятил эго впереди планеты, даже уговаривал для приличия! Олень! И это я про невесту не вспомнила, хотя на языке вертелся вопрос. Неприличный. Из тех, что не задают мужчинам и женщинам через сутки после знакомства.

Немного подумав, я отбросила подальше всякую скромность и тактичность. Раз предлагает подвезти, пусть несет меня олень по моему хотению. В гостиницу.

— Ладно, уговорил, — с независимым видом я прошла мимо Рудольфа, открывшего рот.

Я встала у красной машины, любовно провела по капоту, наслаждаясь мускулистым дизайном. Потом наклонилась и внимательно вгляделась в значок. Крылья с кругом в центре подсказали марку. Люксовый автомобиль очень подходил Рудольфу; заодно убедил меня в ширине его кошелька.