— Алена, кто этот урод?! — вопил на задворках Назар.

— Успокойся! — гремела не то посудой, не то чайником тетя Тая.

— Разрешите представиться, Рудольф Михайлович Морозов, — запел олень мелодичным голоском.

Он крепче сжал талию, удерживая меня на месте. Губы задели ухо, проникновенный тенор шепотом приказал помалкивать. Вдруг я ляпну лишнего — а потом разгребай. Хотя на языке вертелась пара ласковых.

— Очень приятно, — в замешательстве ответила мама. — Захарова Ирина Леонидовна.

— Прекрасно, замечательное имя. Еще вопрос, можно я буду звать вас «мама Карамелька»?

— Конечно, да, — засуетилась моя родительница, с опаской поглядывая назад.

— А вашу сестру, простите, как зовут?

— Это крестная, — вставила я между делом, понимая, что цирк не закончится так просто. — На заднем плане ее сын.

— И твой муж! — взвизгнул невесть откуда взявшийся Назар. Он отобрал у мамы смартфон и теперь раздувал от ярости ноздри, едва не заплевав ядом экран.

— Бывший, — поправила я.

— Извините, — вмешался Рудольф с легким оттенком недовольства в голосе, — господин козел, отодвиньтесь, пожалуйста. У меня чрезвычайно важный разговор с мамой Сахарочка.

— Какой я тебе козел, утырок?! — взревел Назар быком, перед носом которого помахали тряпкой. — Алена, что за оленя ты нашла?

Идея оставить смартфон Рудольфу для беседы тет-а-тет со Сташенко пришла совершенно неожиданно. Пусть себе рогами бьются в отстаивании чувства собственной значимости, а я бы занялась делом. Мама и тетя Тая тоже прекратили попытки унять разгорающийся скандал. Они лишь бродили след в след за Назаром.

Мало ли, разломает в порыве ярости телефон.

— Господи, — закатил глаза Рудольф, когда я выпуталась из его объятий. Аккуратно обошла елку и сделала шаг к дверям. — Ну и пошлость. Переходы на личности свойственны эмоционально нестабильным подросткам, людям, страдающим инфантилизмом, и дуракам. Выбирай, козленок, что тебе ближе.

— Ты мне поговори. Я таких зажравшихся москалей одной левой… — пыхтел Назар.

— Фу, как некультурно. Сахарочек, неужели тебе настолько нравилось это, что даже замуж пошла? И куда ты, кстати, собралась?

Последние слова прозвучали прямо за спиной, когда я почти открыла дверь и сбежала. Медленно отпустив ручку, я повернулась к Рудольфу и улыбнулась. Из динамика слышались потуги Назара упражняться в остроумии, но Морозов, кажется, потерял к моему бывшему мужу интерес.

Паника вперемежку с предвкушением приклеили стопы к паркету. Теперь уйти я не смогла бы при всем желании.

Когда он подошел? Я не слышала шагов. Для мужчины, обладавшего не самыми маленькими габаритами, двигался Рудольф очень плавно и не натыкался на препятствия в отличие от меня. Впрочем, он и в первый раз подкрался незаметно, могла бы догадаться.

— Ты сбросил вызов моей матери? У тебя совесть вообще имеется хотя бы в зачаточном состоянии? Или в очереди за самомнением пропустил нужный киоск?

Подобная сцена в любовных историях всегда сопровождалась парочкой ехидных замечаний со стороны героини, затем герой обязательно отвечал ей в тон. Дальше следовала немая сцена, взрыв, страсть — осознание первых признаков влюбленности.

В нашем случае вся классическая схема внезапно дала сбой. Олень прижал к груди копытца с моим смартфоном, вздохнул и взглянул на меня из-под полуопущенных ресниц. Губки сложил бантиком, бровки сдвинул домиком, а затем кокетливо выставил правую ножку.

— Давай, — нетерпеливо топнул Рудольф.

— Что «дать»? — не поняла я.

— Домогайся, — как дурочке пояснил он и развел руки в стороны. — Я перед тобой. Красивый, горячий. Настоящий герой, который отбил тебя у горного козла.