– Так, и что здесь происходит? – Голос Мороза Ивановича прозвучал строго и властно, но в нём всё же проскользнули покровительственные родительские нотки. Взгляд чародея устремился на замеревших по стойке смирно белок.

– Да вот, ваше Морозейшество, патруль к вам в хоромы пожаловал. Грамотой берестяной размахивают, осмотра теремов требуют, – первым заговорил доброжил. – Внучку вашу на зачарованном камне присягнуть заставили…

Брови Мороза Ивановича резко взлетели вверх от удивления.

– Н-н-н-никто н-н-не з-з-заставлял, – начал оправдываться Лютик, но беличьи уши заблаговременно прижал к голове. – Её С-с-снежайшество с-с-сама п-п-п-предложила п-п-п-присягнуть, – затараторил рыжехвостый воевода.

– Так, так, – произнёс Мороз Иванович. – А чем же вдруг вызвана такая нужда, что вы к моим хоромам прискакали? – Чародей казался строгим. Едва ли белки могли уловить еле заметную смешинку в его глазах.

– С-с-с-сила ч-ч-чужеродная, в-в-ваше М-м-м-морозейшество. К-к-кто-то п-п-проник в Сказку…

– А при чём здесь моя внучка? Снегурочка – урождённая сказочница. Не могла она Грань пересечь, да и силы у неё иные, сами знаете. Такое только Временам да Временеям подвластно, ну и Чародеям Времени, разумеется.

– К-к-конечно, н-н-но с-с-сигнал… З-з-з-еркало! Оно т-т-точно ука-з-з-зало н-н-на в-в-ваш т-т-терем… – разволновался Лютик, а его сподвижники закивали командиру в такт.

– Да-а-а, Зеркало не ошибается, – протянул Мороз Иванович. – Но всё же, повторюсь, нужно уметь подчинять часовые кривые, минутные колебания и секундные скачки, чтобы обойти защитную сеть, наложенную на Сказку. А этого моя внучка, при всём уважении к её волшебному дарованию и образованию, сотворить неспособна. Снегурочка – знаково-словесная чародейка, не временнАя. Так что, ошибаетесь вы, пострельцы. Вольно!

Белки с облегчением вздохнули.

– Возвращайтесь к себе в наблюдательный терем и перепроверьте вести с Зеркала. А здесь я сам разберусь, что, кто и где у меня натворил.

– Но… Но… – начал возражать Лютик, однако Мороз Иванович пристукнул о землю своим посохом, и каждой белке в лапки из ниоткуда прыгнул мешочек с лесными орешками.

– Всё проверишь и доложишь лично, Рыжик, – приказал чародей.

Белки сиганули в самоходные сани, и через мгновение их след простыл.

Неспешным движением руки Мороз провёл по усам и бороде, а затем посмотрел, наконец, на внучку. Загадочно. С прищуром.

– Ну-у-у? Рассказывай, Снегурочка, что за гость дивный в моём тереме схоронился, из-за которого ты чуть себя не выдала да и меня путать белкам следы вынудила?

Снегурочка осуждающе посмотрела на Пуню. В её взгляде читался упрёк: «Ну я просила!»

Доброжил прижал к голове ушки и потупился.

– Не вини Пунтейлемона, внучка. Он верный теремник, сделал всё правильно. Доложил о случившемся мне, иначе белки раскрыли бы тебя. Хитрые, зараза! Ловчее лис обставят. С ними держи ухо востро. Ну, идём в терем, а то кости стынут.

Уже в общей горнице Мороз Иванович, устроившись у камина, одарил внучку проницательным взглядом. Чародей не любил повторяться.

Снегурочка набрала в грудь воздуха и, не поднимая глаз, поведала дедушке о том, что применила заклинание поиска Нового года, и Чудопись внезапно исчезла, а потом отыскалась да вместе с красным молодцем из неволшебного мира.

– Не понимаю, как так произошло, что в Сказку перенёсся чужак, – призналась девушка.

– Я же запретил тебе трогать книгу! Мала ещё, и сила не та, – строго отметил чародей.

– А я говорил, говорил! – подхватил Пуня. – Но кто доброжила слушать будет!