– Итак, молодые люди, если исходить из всего вышеизложенного… – явно подводил лекцию к завершению Купер, а я с растерянностью осознавала, что занятие, во-первых, уже закончилось, а во-вторых, я все писала исключительно на автомате и даже не помню, что именно конспектировала.

Нет, я умела и так, за семь лет уже привыкаешь не вникать в информацию, если не считаешь ее полезной, однако история артефакторики всегда была одним из моих любимых предметов. Да я попросту не заметила того момента, когда начала больше внимания уделять собственным воспоминаниям.

Даже Джей, и тот не преминул посмеяться.

– Кажется, первый раз видел, как ты спишь на занятиях с открытыми глазами, – фыркнул однокурсник, когда мы сгребали свой нехитрый скарб после окончания лекции. – Дела сестринства укатали?

В ответ я только пожала плечами. Особенного желания обсуждать дела Тета Пи Омега с Прескоттом не было хотя бы потому, что Джей уже через несколько дней возглавит набег на наш дом с весьма недостойной целью хищения личного имущества девушек.

В конце концов, традиция воровства нижнего белья в начале года в нашем университете в каком-то смысле свята и неукоснительно соблюдается год за годом.

– Выспалась плохо, – отозвалась я. – И даже не вздумай двусмысленно пошутить! Прибью!

Разумеется, мою угрозу никто и не подумал принимать всерьез, но Джей решил в кои-то веки меня облагодетельствовать и покладисто заткнулся. Возможно, просто что-то задумал…

Следующей по расписанию стояла пара у профессора Ласлоу, и сразу вспомнился Уилли, ее сын. Стало интересно, как он устроился и как приняли парня на факультете. Вряд ли у бедняги все складывалось удачно. Даже если человек просто уродился таким странным, ему доставалось, а у Уилли ведь еще имелась и матушка, которая тоже наверняка станет веской причиной, чтобы насолить парню.

В конце концов, характер у Эльзы Ласлоу тяжелый, студентов она откровенно донимает. Да что там! Эта грымза подчас и преподавателям жить спокойно не дает своими постоянными претензиями и кляузами. Не удивлюсь, если в качестве мести за выходки матери станут портить жизнь сыну, махнув рукой на то, что это совершенно беспомощное и беззащитное существо.

Что характерно, на занятие к профессору Ласлоу явились все с позором изгнанные с прошлой лекции студентки, уже отмытые и переодетые. Одним из самых ярких недостатков миз Ласлоу была злопамятность, так что ни пропускать ее занятия, ни являться на них чересчур смело одетыми просто не рисковали. Дурной характер преподавателя магоконструкции считался тем самым лихом, которое лучше не будить ни под каким видом.

Пока ждали профессора, я решила поинтересоваться у однокурсницы Лиззи Смитсон, которую до недавнего времени считала человеком адекватным, что за поветрие накрыло девушек. Ну ладно, новый преподаватель красив, харизматичен, да еще и считается, будто он богат и знатен. Но разве это повод сходить с ума? Нужно же иметь хоть какое-то самоуважение.

– Ну, а чего он? – фыркнула самую малость смущенно Смитсон, зардевшись. – Ходит тут, такой весь из себя непорочный. Это теперь дело принципа! Сдастся рано или поздно! Он молодой здоровый мужчина, в конце концов.

Когда речь заходит о принципах, говорить о здравом смысле уже не приходится.

– А ты не думаешь, что у профессора Лестера тоже могут быть свои принципы? – осведомилась я со вздохом. – Может, он со студентками принципиально романы не крутит. И что тогда? Так и будете полуголыми по кампусу разгуливать?

Кажется, на этот счет Лиз не задумывалась.