Сквозь слезы стараюсь оглядеться. Все реально плохо. Машина мордой по самую крышу зарылась в сугроб. Передние двери плотно прижаты снегом, задние тоже. Наружу торчит только багажник, но при таком буране и ему недолго осталось торчать.

Я хватаюсь за обледеневшую крышу и подтягиваюсь.

Ладони взрываются от ледяной боли.

На что здесь можно повесить эту чертову тряпку?

Различаю на крыше антенну.

Подтягиваюсь еще и еще, как гусеничка стараясь просочиться через узкое отверстие.

Еще чуть-чуть! Дергаюсь и больно упираюсь бердами в края окошка.

Дальше я не пролезу.

Тяну онемевшую руку и только чудом хватаю антенну.

Она хрустит, и у меня в руке остается ледяной покров, чехлом снявшийся с антенны.

Заледеневшие пальчики не слушаются. Почти не чувствую ткани в руках. Закусываю губу и пытаюсь снова и снова пристроить тряпку на антенну.

С каждым новым порывом ветра природа словно пытается вырвать у меня наш единственный шанс на спасение.

Наконец, мне удается связать края узлом, и я понимаю, что это не просто тряпка. Это ярко-красные атласные труселя. По типу семейных. Широкие и…

Улыбаюсь онемевшими губами. Кто бы мог подумать, что плейбой Горский носит дедовские труселя!

Против воли воображение подкидывает мне картинки одна жарче другой. Обнаженный Денис соблазнительно двигает бедрами в такт какой-то музыке, оттягивая резинку красных семеек…

Или вот еще! Мужчина лежит на огромной кровати, согнув одну ногу в колене, его рука скользит по алой атласной ткани на своем же бедре, соблазняя и дразня меня…

Неожиданно ощущаю на теле чужие прикосновения.

Обжигающе горячие ладони пробираются под кофту, крепко обхватывают меня за талию и рывком тянут назад.

Задыхаюсь от возмущения и неожиданности.

Теряю равновесие и падаю обратно в багажник.

- Что ты творишь? – пытаюсь возмутиться, замирая в мужских объятиях.

Горский не просто поймал меня. Он настойчиво тянет меня на себя, заставляя практически усесться ему на колени. Его ладони хозяйничают по моему телу, скользя по плечам, груди, талии.

Стоит его пальчикам коснуться оголившейся кожи, как я вздрагиваю.

Острый разряд прошивает меня, заставляя дрожать.

Взгляд черных глаз напряженно проходится по моему лицу, спускается вниз, темнеет. Брови сходятся на переносице. Лоб пересекает невольная складка.

- Раздевайся, - приказывает он. – Быстро!

- Что??? - упираюсь в широкую грудь кулачками.

Стараюсь вывернуться, оттолкнуть мужчину.

Он позволяет мне отстраниться, не выпуская из своих рук. Его ладони на моем теле обжигают, заставляя кожу гореть, а нервы посылать волнами импульсы.

- Ты сдурела? – шипит он зло.

В ответ я лишь удивленно хлопаю глазами.

- Ты что творишь? Твой свитер весь в снегу. Сейчас он растает, и ты будешь мокрая, - говорит он строго.

Я удивленно оглядываю себя. Действительно, тяжелый липкий снег облепил меня и уже начал подтаивать.

- Здесь холодно, - шепчу я, заглядывая в черные омуты.

Я бессовестно лгу. Не смотря на то, что из моего рта с каждым словом вырывается облачко пара, трясет меня совсем не от холода.

Опасная близость этого мужчины заставляет меня забыть обо всем.

Горский хмурится. Оборачивается и выпускает меня из рук.

Я соскальзываю на пол багажника, стараясь стряхнуть с себя быстро превращающийся в воду снег.

Денис подхватывает какой-то брезент и ловко заделывает зияющую дыру.

После совершенно бессовестно начинает капаться в моей сумке, отшвыривая в сторону ненужные вещи.

Стараясь оказаться от него как можно дальше, я перебираюсь обратно на переднее сиденье, подбираю под себя ноги, упрямо стараясь не дрожать от напряжения. Говорить ему сейчас что-то абсолютно бесполезно. Поэтому просто молчу.