В приемной сразу замечаю Карину, маленькую девочку, и почему мне в тот день она показалась взрослой? Сейчас она сидит, сжавшись в углу дивана, и смотрит на всех исподлобья, как маленький испуганный зверек. Уверена, она желает остаться незамеченной и в то же время быть начеку, чтобы при любой опасности суметь сбежать.

Заметив меня, она вначале радостно подскакивает с места, а после, погрустнев, вновь присаживается обратно.

–Карина, привет. Какой приятный сюрприз.

– Да? – поверив мне на слово, она радуется, и на ее лице возникает робкая улыбка.

– Конечно.

– Значит, вы тут работаете?

Я не могу завести ее в свой прежний кабинет, там много свидетелей.

– Алан, мой дядя, тоже адвокат.

Ох, дорогая, я это уже знаю.

А вслух произношу:

– Может, в кафетерий спустимся? Я очень хочу кофе. Ты завтракала?

Девочка мнется с ответом, поэтому я не хочу заострять на этом ее внимание.

– Позволишь мне угостить тебя вкусненьким? У нас готовят восхитительные эклеры и воздушные круассаны.

Карина молча соглашается, и мы на лифте спускаемся вниз, на первый этаж, где у нас расположена французская пекарня.

Купив нам напитки и сладости, я села напротив нее.

– Ты знаешь, говорят, что в нашей пекарне круассаны такие же на вкус, как в самой Франции. Я еще не летала туда, поэтому не могу сказать, правда это или нет, но некоторые мои коллеги утверждают, что это именно так.

Я все говорю, говорю о каких-то мелочах, а девочка продолжает молчать. Наверное, заметно, что я столь разговорчива из-за того, что сильно нервничаю.

– Вы сможете мне помочь? – вдруг перебивает меня она, решительно взглянув в глаза. – Я не хочу ходить в этот учебный лагерь, а дядя меня заставляет. И вообще, сегодня я сбежала оттуда, – и столько боли слышится в ее голосе, что я замираю.

Я почувствовала, как моё сердце сильнее заколотилось от беспокойства. Её слова отзывались во мне, как эхо в пустом помещении. Я вспомнила, как мне самой было трудно, но никто не считался с моими чувствами, а просто заставляли все делать так, как надо им. Тетя записывала меня на всевозможные кружки, чтобы я до вечера была занята и не сидела без дела. И если, не дай бог, я хоть один прогуляю, мне потом доставалось дома.

– Но что ты собираешься делать теперь? – спросила я, стараясь звучать спокойно.

Карина отвела взгляд, как будто осознала, что её план был не до конца продуман.

– Не знаю. Мне нужна помощь, – наконец призналась она, и в её голосе проскользнула нотка уязвимости. – Я просто хочу быть свободной и сама выбирать, куда ходить. Дядя меня не слышит, а вас, я думаю, он послушает.

Услышав подобное, я чуть не поперхнулась воздухом.

– С чего ты это взяла, Карина?

Ее заблуждение заставляет меня улыбнуться, вот же ребенок, напридумывает себе всякого.

– Он нанял человека, чтобы все про вас разузнать, после той нашей аварии. Думаю, вы ему понравились, и он считает вас умной. А значит, должен прислушаться.

Слушаю ее, и после каждого сказанного ею слова мой рот открывается все шире и шире от удивления.

– Да, да, это правда. Я адрес вашей работы узнала из этого досье. Да и домашний тоже. Просто решила, что вы должны быть тут в это время, поэтому приехала к вам в офис.

Логикой девочка не обделена. Но вот все остальные ее слова, конечно, спорные.

– Карина, мне, конечно, приятно, что ты так думаешь, но, по-моему, это немного преувеличено. Это, во-первых. А во-вторых, уверена, твой дядя тебя выслушает, если ты предложишь ему другой вариант, но продумав все досконально. Он человек рассудительный, и если твои доводы будут разумными, то, возможно, он откажется от этого лагеря и разрешит тебе посещать то место, которое ты сама хочешь.