Князь провёл пальцами по тому месту, где только что касался сухими от жара губами, затем по оголенному плечу, а потом его рука неожиданно ловко нырнула под юбку и раскрыла краешек бедра, где завивались спиралями знаки лилулай.

– Что ты хочешь о них знать? – спросила она, уговаривая себя не дёргаться и не злить князя.

Китэрия глядела на его затуманившиеся глаза, приоткрытые губы и часто вздымающуюся грудь. Под тонким халатом заиграли напрягшиеся мышцы. Таймар ещё раз наклонился к её ключице, снова опалил кожу горячим дыханием, а потом откинулся на подушки и, сделав вид, что расслабился, приготовился слушать.

– Я хочу знать о них всё, – выдохнул он, и у Китэрии от его голоса закружилась голова.

«Что же он такое делает», – думала девушка, тщетно пытаясь собрать воедино распадающуюся волю. Но ни себя, ни его она в эту минуту понять не могла. Собственный дар предал её, путая все понятия и ощущения. Лилулай кружило в воронке раскручивающихся сил: неведомых ей прежде сил, которым она не могла противостоять, как не пыталась.

– Я жду, Тэри, – всё так же хрипло напомнил о себе князь, будто она могла забыть, что не одна тут. – Ты хочешь, чтобы я уснул и избавил тебя от твоей обязанности? Если честно, я порядком утомился, гоняясь за тобой, и сейчас с превеликим удовольствием вздремнул бы. Но я слишком давно тебя не видел, и признаться, ждал дня, когда смогу вот так непринуждённо насладиться твоим обществом. Так что, уважь меня, моя сладкая девочка, и я дам тебе отдохнуть. Ты ведь тоже утомлена, как я вижу.

– Да, – прошептала Китэрия, решив, что это объяснение гораздо лучше того, о чём со страхом думала она. – Я расскажу… – этэри заёрзала, усаживаясь поудобнее и пряча оголённые князем плечи и бёдра обратно в пышные складки. – Эти знаки, – начала она, снова принимаясь наматывать на палец локоны, – говорят о моей принадлежности к расе этэри и о моей касте.

– У всех этэри одинаковые знаки? – спросил князь, явно наслаждаясь её беспомощностью и тем, как он волнует её.

– Нет. Между нами есть различия. Существует семь ступеней и семь разных знаков посвящения.

Лилулай говорила, стараясь не смотреть на князя. Она разглядывала свои одежды, укладывая складки то так, то этак, и Таймару это в конце концов надоело.

– Китэрия, – позвал он, – ты не могла бы оторваться от своего платья, иначе я лишу его тебя.

– Нет, не могла бы! – неожиданно для себя вскинулась девушка, уставившись на удивлённого её выходкой князя. – Что смотришь? Наслаждаешься победой?

– Тебя это злит? – невинно поинтересовался он.

– Если хочешь слушать сказки про Валамар, не пытайся мной манипулировать!

– И в мыслях не было, – совершенно серьёзно заявил князь.

– Так я тебе и поверила! Лежит тут такой, царя и Бога из себя изображает.

– Ну хватит, Тэри, – осадил он её, – Я никогда ничего не изображаю, я предпочитаю быть, а не слыть. К тому же, я до такой степени самовлюблён, что мне даже не приходит в голову красоваться перед кем-то.

Китэрия насупилась, потом постаралась ухватиться за тонкую ленточку княжеских ощущений, удержать эту дрожащую струну, услышать её песню, почувствовать… Но вот волнительная, гудящая на самой низкой из нот мелодия, оборвалась, натянутая струна лопнула, и этэри отбросило к стене – непробиваемой толстой стене, которую Таймар снова выставил меж ней и собой.

Она подняла на него глаза. Князь смотрел исподлобья, хмурился.

– Прекрати читать меня, этэри, – прорычал он.

– А то что? – с вызовом выпалила она, но тут же стушевалась, попав под влияние его взгляда.