Колдуны сходили с ума полночи, они скакали через костёр снова и снова, чертили круги, пентаграммы, какие-то сложные схемы, собирались группами, парами, ворожили поодиночке. Они колдовали, совершали обряды, призывали Ёиль и прочих потусторонних хранителей мертвечины, которые отвечали всем и сразу.

Кто-то, пользуясь стёртой гранью между мирами, уходил в царство тьмы и возвращался обратно, совершив там одному ему ведомые деяния, кто-то, напротив, призвал духов и говорил с ними. Таймар же просто сидел и смотрел на всё это безумие, благодаря судьбу за то, что он хоть как-то был подготовлен ко всем шаманским безобразиям старой Шемой. А потом к нему подошёл Грут и сказал:

– Пора.

Он так сказал и стал чертить вокруг него руны, много рун, парные, одиночные, по три в ряд, накладывающиеся друг на друга.

– Соедини всё в круг и повторяй за мной, – велел он.

Таймар стал обводить руны пальцем, заключая их в кольцо.

– Как только ты увидишь, что Завул пришёл за Таймарой, сложи пальцы — вот так, – Грут скрестил пальцы, собрав из них три треугольника. – И пока он не заберёт её, не разводи рук. Понял? Понял, я спрашиваю? – повторил он заторможенному князю.

– Да, – как в бреду, ответил тот. – А как я пойму, что Завул пришёл, я ведь не знаю, как он выглядит.

– Ты видел его вчера.

– Это был он?! – ужаснулся Таймар, вообразив, что ему опять предстоит встреча с чёрным монстром.

– Да. Когда он заберёт Таймару, ты почувствуешь. Поверь, спутать это ощущение ни с чем нельзя. А теперь садись в центр и повторяй. Авер майрей дайрй драй. Авер майрей дайрй драй.

– Авер майрей дайрй драй, – повторял и повторял Таймар, чувствуя, как почва проваливается под ним, и он всё глубже и глубже уходит куда-то в небытие.

Вот уже голоса людей вокруг стали глуше, пламя костра уже не грело, и свет его померк, всё сделалось чёрно-белым и холодным, а с неба, словно снег, валил пепел, такой же белый и легкий, только тёплый. Князя замутило, зашатало, а потом земля разверзлась, и он стал падать в бездну, которой не было конца, в бездну, откуда доносились стенания, плач, дикий хохот, стоны и музыка, чарующая музыка, которая никак не вязалась с надвигающимся на него ужасом ночи.

Так продолжалось, пока он не упал на что-то холодное и твёрдое. И стоило Таймару окончить своё падение, он тотчас почувствовал, как содрогается от тяжёлой поступи почва под ним. Это мчался Завул – страшный зверь нижнего мира, зверь, питающийся проданными душами, зверь, несущий волю Богини.

Князь зажмурился, а когда открыл глаза, перед ним горело два красных глаза. Завул открыл пасть, и Таймара обдало смрадом.

– Я принёс то, что твоё по праву, о великий и могучий Завул, повелитель ночи. Прими это, – чужим, не своим голосом проговорил Таймар, скрестив пальцы тремя треугольниками.

Завул снова открыл пасть, но на этот раз дыхания князь не почувствовал, его чуть не затащило в чудовищную воронку. Повелитель ночи засасывал сопротивляющуюся ведьму, засевшую в его груди осколком ненависти и злобы. Она проклинала Таймара, молила, рыдала, причиняла ему нестерпимую боль, от которой князь выл в голос, но рук не разжимал, а лишь пытался повторять про себя: – «Авер майрей дайрй драй. Авер майрей дайрй драй. Авер майрей дайрй драй». И вот, наконец, ведьма устала бороться. Изранив княжеское сердце, она канула в бездну завуловой пасти, освободив Таймара от цепей и своего яда ненависти ко всему миру.

Таймар вдохнул полной грудью, а когда выдохнул, закашлялся кровью. Ему хотелось разжать занемевшие пальцы, хотелось упасть и просто лежать, но чёрный зверь продолжал стоять и смотреть на него, будто он не насытился, будто ждал от князя ещё подношений.