У Таймара чесались руки, он хотел нырнуть в море, и приложить свою силу к работам – опасался, что из-за бестолочей, продержавших его тут с месяц, всё опять сорвётся в последний момент. Но за его спиной стоял Вольгер, и его дыхание, ощущающееся как предупреждение, советовало успокоиться. Этот пройдоха откуда-то знал, что пора собирать лагерь, он с самого утра настойчиво рекомендовал ему не тратить время и готовиться к отбытию.

Нехорошая мысль закралась в голову князя, – а что, если это вовсе не его рабочие, а Грут срывал операцию по подъёму корабля? Что, если он просто хотел поработать со своим будущим учеником в уединённой обстановке, подготовить к загадочной миссии?

Думать об этом было очень неприятно, почти также, как вынимать из раны засевшие там пули. Чтобы отвлечься от терзающего зуда раздражения, Таймар стал ходить вдоль берега, пока не добрёл до валуна, на котором сидел в день возвращения из Валамара. Он оторвал взгляд от суетящихся рабочих, посмотрел на гладкий, отполированный волнами камень и подумал, что когда-нибудь и сам станет таким, если не научится противостоять Вольгеру.

Таймар коснулся влажной, чуть шероховатой поверхности и, прикрыв глаза, погрузился в воспоминания. Он перебирал в памяти шуршащие страницы книг, запахи, краски, звуки верхнего круга, потом вспомнил своё приземление и первое лицо, увиденное им здесь. А затем услышал шаги, которые сразу признал.

– Дока! – воскликнул он, разворачиваясь к своему солдату, – Дока, паршивец! Вернулся!

Князь распахнул объятья и заключил в них невысокого, худощавого парня, изумив самого себя этим несвойственным ему жестом.

– Дыру под тобой в Хесуар! Как ты выжил?!

– Сам не знаю, князь, – смущённо улыбнувшись, проговорил солдат. – Магия какая-то, ей боги! Я был с вами в Валамаре, а потом миг, и я лечу в бездну, чёрную-пречёрную. Жуть! Лечу, лечу, лечу, не знаю сколько, то ли миг, то ли вечность, а затем приземляюсь на базарной площади Раймана…

– Почему Раймана? – тронув подбородок, задумался Таймар.

– Я тоже об этом думал, – оживился Дока. – А потом рассудил так: если этот белобородый колдун меня не убил, а просто выпроводил туда, откуда я пришёл, то Райман подходит, как нельзя лучше.

– Почему? – повторился князь.

– Я там родился, – замявшись, признался Дока.

– Ты не уроженец Вайрука? – изумился Таймар.

– Мой папаша перебрался в Вайрук, когда понял, что райманцы никогда не будут платить за знания, в отличие от столичных деятелей. Мне тогда было десять.

– Кем был твой отец.

– Чтецом.

– Ясно, – усмехнулся князь. – Продолжай.

– В общем, приземлился я на базаре, аккурат в лавке женского белья, – он хихикнул в кулак. – Визгу было… Потом помыкался, нашёл работёнку, чтобы на дорогу денег подзаработать и когда скопил нужную сумму, пустился в столицу. Добирался на попутных торговых телегах и тарантасах, а когда в деревню Дуадэй прибыл, узнал, что вы там были…

– Значит, Вышибалу и Галора тоже на историческую родину отшвырнуло, – перебил рассказчика Таймар, когда его голову посетила светлая мысль.

– Полагаю, что так.

Таймар похлопал Доку по плечу, улыбнулся ему и пошёл к той части берега, куда бурлаки уже подтаскивали огромную, по меркам его технически отсталого круга, машину.

– Князь, – окликнул его всезнайка.

– Да? – обернулся Таймар.

Дока растягивал в улыбке потрескавшиеся губы и ударял себя кулаком по правому плечу.

– Моя рука, что держит меч, принадлежит вам, князь, – проговорил он.

– Меня больше интересует твоя голова, Дока, – иди ко всем, утром выдвигаемся.

Он проводил взглядом верного и радостного, что вернулся к командиру, солдата, подумав, от чего этот образованный человек не гнушается служить ему и даже почитает это за честь, а он изо всех сил сопротивляется, не желая становиться вассалом Грута? «А ведь кей, вероятно, во многих отношениях достойнее отца, которому я все эти года подчинялся».