А по ночам они начали пронзительно квакать. Кваканье всех лягушек сливалось и превращалось, как казалось маленьким коротышкам, в какой-то жуткий скрежет.

Сначала от этого стали дрожать стёкла в окнах всего Цветочного города. А скоро жить спокойно стало просто невозможно. Никто не мог ни отдыхать, ни работать.

Знайка бросил читать умные книги. В ушах у него всё звенело и квакало: «Ква-ква-уа-ква…»

Цветик никак не мог подобрать рифмы. В голове у него постоянно вертелось слово «лягушка». И рифмы выходили какие-то странные: «зверушка – лягушка», «вода – ква-а-а».

Но хуже всех пришлось Гусле и Тюбику, личностям особо артистичным. На них лягушачье кваканье произвело совсем удручающее впечатление.

Гусля вовсе перестал сочинять музыку.

– Не могу больше слушать эту квакофонию, – ругался он по-научному и затыкал свои уши с абсолютным слухом. – Да лучше бы я оглох! – горячился он, но потом добавлял: – На время, конечно, на время.

А вот Тюбику стали сниться кошмары: громадные лягушки со страшенными мордами.

– Пилюлькин, пропиши мне лекарство от снов, чтоб ничего-ничего не видеть ночью, – жалобно просил Тюбик.

– Нету такого лекарства, братец, нету, – с состраданием отвечал доктор. – Могу только касторочки прописать для профилактики.

– Спасибо, касторочки не надо. Я уж лучше спать не буду, – сокрушался Тюбик.

Правда, надолго его не хватало. Всего на одну-две ночи.

Потом он засыпал в изнеможении и опять видел ещё более жуткие кошмары. А наутро он брался за карандаш и рисовал целые стада озверевших лягушек.

– Не могу больше, – стонал он. – Не могу жить в атмосфере страха. Надо эмигрировать в Солнечный город.

Словом, творческая жизнь Цветочного города была полностью нарушена.

Первым по этому поводу высказался доктор Пилюлькин:

– Стоит серьёзно подумать о здоровье, братцы. Пора принимать меры. Предлагаю всем попить касторки, чтобы не сойти с ума!

– Касторка тут бессильна, – по-деловому заявили Винтик со Шпунтиком. – Надо лягушек переселять. Да подальше.

Незнайка же совсем потерял интерес к своей затее и забросил «аквапарк». Лягушки одичали и стали квакать ещё громче и противнее.

– Тупые они звери. Лучше черепах дрессировать, – оправдывался Незнайка. – Они хоть молчат! А теперь, когда все узнают, что это мы с тобой, Гунька, затеяли, нам крышка!

– Как так – крышка? – испугался Гунька.

– Как, как? Крышка, и всё тут! Сначала нас ругать будут. Потом перевоспитывать начнут. Всё нам припомнят. Все на нас отыграются за свою бессонницу. Знайка будет мораль читать неделю. Винтик не даст на газированном автомобиле кататься. У Тюбика красок не выпросишь. Пончик и Сиропчик не угостят ничем сладеньким. А уж Пилюлькин точно будет зверствовать – касторкой лечить! Вот тут-то нам и крышка.

– Может, сдаваться надо, пока не поздно? Прощения попросим, – жалобно отозвался Гунька.

– Ладно, подумаем, – ответил Незнайка.

Наутро за завтраком после очередного ночного кошмара вновь заговорили о переселении лягушек. Тут нервы у Незнайки не выдержали, и он признался:

– Братцы, простите меня, если можете. Мои это лягушечки квакают по ночам. Наши, вернее, с Гунькой. Но не надо их далеко переселять. Я к ним очень привык.

– Как?! – закричал исхудавший Пончик. Из-за бессонницы у него пропал аппетит, и вся одежда стала ему велика. Это его ужасно расстроило. Теперь же он понял, что виновник всех его бед – Незнайка. – Как это твои лягушечки?

– «Как это, как это»! А вот так это. Мои. Я их вырастил из головастиков в заводи на Огурцовой реке. Я их кормил и дрессировал.

– Дрессировал, значит? – зло переспросил Растеряйка. От бессонницы он стал ещё забывчивее. По утрам он даже не мог найти ботинки или ещё хуже – штанишки. – Да это тебя, оболтуса, дрессировать надо.