Тут уже были другие разговоры – о работе и бабах, конечно. Митрич опять быстро захмелел, на кого-то разозлился и рвался в драку. От него уворачивались, смеялись и пытались успокоить. Обидевшись на всех, он ушел спать в свою мастерскую. «Вот для чего там топчан!» – догадался.

Стемнело. Из дома послышались звуки баяна и запели женские голоса. Потом веселье выплеснулось на улицу – женщины устроили танцы с частушками. Чтобы не привлекать внимания ушел в темноту на удаленную лавочку, врытую в палисаднике перед домом. По улице часто проходили компании парней и девчонок, поглядывая на толпу возле дома и освещенные окна. Деревенское неравенство – не всем было положено присутствовать на спонтанном празднестве!

Неожиданно появился Мишка и прижался худеньким плечом. Обнял парнишку и вздохнул. Хорошо было так сидеть – все проблемы отошли вдаль и даже боль от смерти Аленки не так резала сердце.

– Меня какой-то пьяный мужик прогнать хотел, но одна женщина заступилась. Сказала, что я твой сын.

Хмыкнул и прижал его плотнее к себе.

– Завтра отоспишься, а потом начнем занятия, как дома, – предупредил и почувствовал, как он кивнул.

– Ты обещал машину научить меня водить, – напомнил.

– Научу, раз обещал. Времени свободного теперь много будет….

Утром, когда поднялся, хозяев в доме не было, только хмурый Олег сидел за столом, мучаясь похмельем.

– Где все? – поинтересовался.

– На работе, – буркнул друг. – Ты не знаешь, с кем я вчера сцепился? – пощупал распухшую губу.

– Нет. Я тебя даже не видел, – пожал плечами я. – Будем хозяев ждать или поедем?

– Поедем, я уже утром с ними простился. Гостинцы для Любки и дочки уже в машине, – сообщил.

Довез друга до шоссе и посадил на попутку. Надеюсь, подбросит Олега ближе к дому, чтобы не тащиться ему по городу с тяжелыми свертками, собранными хлебосольной хозяйкой для любимой дочери и ненаглядной внучки.

Вернувшись, расположился за столом, собираясь написать письма друзьям пока есть время. Под Мишкино сопение быстро набросал первое письмо Егору в Ленинград, тьфу в Санкт-Петербург с 1991 года. Описывать свои проблемы не стал, а только намекнул, что возможно приеду на продолжительное время.

Терехову в столицу написал подробнее:

«Здравствуйте, уважаемый Виктор Алексеевич!

В моей жизни возникли некоторые проблемы. Мою девушку по дороге на работу затащили в машину и увезли нетрезвые подростки, одуревшие от безнаказанности. Вернувшись домой, она покончила с собой. Я в это время был на сессии. Лидером среди подонков и, вероятно, инициатором преступления был сын властьимущего, влиятельного в городе чиновника и коммерсанта. Через некоторое время этого сынка нашли убитым и изувеченным. В милиции без всяких на то оснований в этом убийстве решили обвинить меня. Уже надевали наручники и побоями пытались выбить признания.

Пришлось уволиться с работы и на время покинуть город. Опекаемого подростка временно забрал с собой. Хочу пока понаблюдать за развитием событий. Я не боюсь судебного срока или смерти, но опасаюсь, что правоохранительные органы бездоказательно все же попытаются подставить и обвинить меня, если не в этом, то в другом преступлении и объявить в розыск. Бандитам бы я дал отпор, а бороться с правоохранительной системой не хочу и не могу, так как могут пострадать невиновные нормальные ребята.

Если возникнет необходимость, то придется покинуть район и затеряться в другом регионе или за границей.

Опасаюсь за безопасность опекаемого подростка – с собой мотаться по стране его не потащу, а оставлять его в городе без защиты боюсь. Но ничего другого не остается, так как у него на руках больная бабушка.