Видишь, старый дом стоит средь лесов.

Мы затопим в доме печь, в доме печь.

Мы гитару позовем со стены.

Все, что было, мы не будем беречь,

Ведь за нами все мосты сожжены,

Все мосты, все перекрестки дорог,

Все прошептанные клятвы в ночи.

Каждый предал все, что мог, все, что мог.

Мы немножечко о том помолчим…

…..

Вагонные споры последнее дело,

И каши из них не сварить,

Но поезд идёт, бутыль опустела

И тянет поговорить…

…..

Я забыл о бурях и о громе

Мне теперь дороже тишина

И живу я в старом-старом доме

Из него выходят три окна…

Одна из бабулек басом неожиданно заговорила:

– Андрей, ты все поешь новые песни, а старые ты знаешь? Мы бы тоже попели, – оглядела товарок.

– Увы, – улыбнулся. – Помню, как мама в детстве напевала: «Опять от меня сбежала, последняя электричка!», «Жил да был черный кот за углом!», «В нашем поселился … сосед», «стоят девчонки … в сторонке». Рассказывала, что отец качал меня на руках, напевая: «Прощайте скалистые горы, на подвиг Отчизна зовет!», – грустно покачал головой. – Он на Северном флоте срочную служил, – пояснил. – Из этих? – поинтересовался.

– Ну что ты, Валентина? Хорошие песни поет, душевные, – вмешалась другая старушка.

– Давайте бабоньки, выпьем и сами попоем, а Андрей подыграет, – примирительно заявила хозяйка и поднялась.

– Я тебе тоже приготовила – в столе посмотри на кухне, – обрадовала мужа, сидящего с глазами побитой собаки.

– Я в мастерской буду, – его моментом выдуло из комнаты. – Андрей, я тебе протез сделал! Пойдем, примеришь, – позвал меня уже от дверей. – Мишка, захвати тарелку с картошкой, – лишил женскую компанию последнего мужчинки.

– На х…й, терпеть этих баб! Послухаешь, ухи завянут! То ли дело с мужиками посидеть! Жаль, что ты не пьешь, – упрекнул. – Хоть Олег бы приехал! Вот душа-человек! – вспомнил.

Первым делом свернул пробку с водочной бутылки, накатил пол стакана, зажевал хлебом и полез искать новый протез.

Меряя почти готовое изделие, дискомфорта не чувствовал, а Митрич был недоволен и чуть ли не обнюхивая деревяшку бормотал:

– Здеся …, это уберу, тута подточить, ага …, и здеся. Ну че? Сделаю! Как родной будя! – заверил, не смотря на мое мнение, что все хорошо.

– Андрей! – позвала меня хозяйка через некоторое время. – Чего ты пропал? Иди, еще поиграй.

Вспомнил душевную песню, написанную в стиле вальса своими афганскими друзьями-сослуживцами:

Старый друг, что-то вдруг захотелось с тобой поделиться

Тихой грустью по милым, исхоженным в детстве местам:

Странный сон в унисон этой грусти порою мне снится –

Словно здесь мы с тобой и как будто бы все еще там.

Там, где косы берез легкий ветер в ладонях полощет,

Там, где россыпи рос – жемчугами в высокой стерне.

Там, где жизнь нам казалась значительно легче и проще,

Чем сейчас, в этот час, в необъявленной, долгой войне.

Но, не смел, улетел сон, как облачко в призрачной сини:

Охнул близкий разрыв и на землю смертельно осел.

Старый друг, новый круг нашей жизни начнется в России,

С тяжкой памятью в сердце о тех, кто дожить не успел.

Продолжил песней «Город золотой»:

Под небом голубым есть город золотой,

С прозрачными воротами и яркою звездой.

А в городе том сад, все травы да цветы;

Гуляют там животные невиданной красы.

Одно – как желтый огнегривый лев,

Другое – вол, исполненный очей;

С ними золотой орел небесный,

Чей так светел взор незабываемый…

– Господи, откуда, ты Андрей знаешь такие душевные песни? – удивилась одна из раскрасневшихся бабулек.

Не отвечая на риторический вопрос, запел:

Не гляди назад, не гляди -

Просто имена переставь.

Спят в твоих глазах, спят дожди, -