– Скажу, что кем бы ни был парень, который убил всех этих людей, он сильно умнее нас всех. И подставил идеального козла отпущения. А сам он или давно перебрался в другой штат и делает там карьеру, или тихо сидит прямо здесь, в Алабаме, ждет и наблюдает. И улыбается, – Элли горестно поморщилась, и со слезами на глазах добавила: – Через четыре дня он может перестать улыбаться.

Суббота.

– Ладно, спокойно. Давай, расскажи мне остальное. Борлан пришел к тебе, просил прочитать письмо Спаннинга, и?..

– Он не просил. Просто дал мне письмо, сказал, что не имеет ни малейшего представления, что в нем написано, но он знает меня уже давно, считает достойным, непредубежденным человеком и будет признателен, если я его прочитаю – во имя нашей дружбы.

– И ты его прочитала.

– Я его прочитала.

– Дружба. Звучит, словно вы с ним хорошие друзья. Может, такие же хорошие, какими были и мы с тобой?

Она посмотрела на меня с изумлением.

Думаю, я сам посмотрел на себя с изумлением.

– Это еще откуда взялось, черт побери? – спросил я.

– Да, в самом деле, – вернула она мне вопрос. – И откуда же это, черт побери, взялось?

У меня запылали уши, и я почти начал говорить что-то вроде того, что если ей можно использовать наш опрометчивый поступок, свидетелями которого были лишь братья Маркс, в качестве рычага давления, то почему это мне нельзя пройтись на тот же счет? Но я захлопнул рот и для разнообразия решил не продолжать, а вернуться к теме.

– Должно быть, то еще письмецо было.

Тишина тянулась, пока Элли взвешивала количество дерьма, в котором собиралась искупать меня за это глупое замечание, когда все уляжется. Найдя баланс, она рассказала мне о письме.

Оно было идеальным. Единственный вариант мошеннической заманухи, который мог привлечь внимание мстителя, усадившего тебя на электрический стул. В письме говорилось, что пятьдесят шесть смертей – число неверное. Что есть больше, гораздо больше нераскрытых дел во многих, очень многих штатах. Потерявшиеся дети, сбежавшие из дома подростки, непонятные исчезновения, старики, школьники, студенты-автостопщики, ехавшие до Сарасоты в весенние каникулы, владельцы магазинов, которые вечерами несли дневной заработок в банк и так и не вернулись домой к ужину. Проститутки, найденные по частям в мусорных мешках по всему городу. Смерть, смерть, смерть, несчитанная и безымянная.

«Пятьдесят шесть, – говорилось в письме, – это только начало». И если она – именно она, Эллисон Рош и никто иной, моя приятельница, приедет в Холман и поговорит с ним, то Генри Лейк Спаннинг поможет ей закрыть все эти открытые дела. Народная слава. Мститель нераскрытых дел. Решение громких тайн.

– Значит, ты прочитала письмо и поехала…

– Сначала нет. Не сразу. Я была уверена, что он виновен. И в тот момент, после трех лет ведения этого дела, я была уверена, что если он говорит, будто может объяснить все эти неизвестные происшествия, – то так оно и есть. Мне просто не нравилась сама идея. В суде, когда я подходила к столу защиты, к нему, я начинала нервничать. Он никогда не сводил с меня глаз. Они голубые, Руди, я тебе говорила?..

– Может быть. Я не помню. Продолжай.

– Настолько голубые, как только можно представить… ну, по правде говоря, он просто меня пугал. Руди, я так хотела выиграть это дело, ты и представить не можешь… не просто ради своей карьеры, справедливости или мести за всех людей, кого он убил. Сама мысль о том, что он где-то там, на улице, с этими голубыми, такими голубыми глазами, которые следили за мной с момента начала суда… мысль о том, что он выйдет на свободу, заставляла меня гнать это дело как бешеную собаку. Я