Аромат трав я почуяла сразу у входа, за печью. И действительно, здесь висели пучки, собранные ещё прошлым летом. К счастью, в семье кузнеца собирали с запасом, а то пришлось бы сейчас бегать по полям, искать нужное.

Большинство из этих растений я хорошо знала. В том, что касается трав, мне не было равных в нашей округе. Несколько листков сорвала с одного веника, у второго отломила кончик, третий забрала целиком – там почти ничего не осталось. Видно, часто использовали по назначению.

Взяла глиняную миску, покрошила в неё травы, залила горячей водой из нашедшегося в печи чугунка. Выждала несколько минут, пока растения отдадут воде свои целебные свойства, вдохнула особый, чуть горчащий на краешке языка аромат и понесла в комнатку, в которой всё это время не прекращался плач.

Ребёнок уже был переодет в чистое. Тина держала его на руках, пытаясь укачать. Я поставила миску на комод, взяла один из чистых отрезов, приготовленных на пелёнки, смочила краешек в миске с отваром, а потом отжала несколько капель прямо в раскрытый ротик младенца.

Он удивлённо замолчал, захватывая пелёнку губами и причмокивая. Повторила процедуру ещё пару раз. Спустя несколько минут глазки ребёнка закрылись. Тина положила его обратно в люльку. И мы обе на цыпочках, стараясь лишний раз не дышать, вышли в большую комнату.

– Спасибо тебе, Эби, ты меня спасла, – устало улыбнулась Тина.

Я тоже чувствовала себя выжатой как лимон, хотя провела в этом доме не больше часа.

– Ну, подруга, – улыбнулась Тине, – рассказывай, как живёшь.

Она тоже засмеялась в ответ, тут же испуганно прикрывая рот рукой. Мы обе посмотрели на задёрнутую занавеску, но за ней по-прежнему было тихо.

Кажется, не услышал, слава Жеане!

– Идём на улицу, – предложила подруга, и мы вышли из дома.

Сели на лежавшее в тени дома толстое обструганное бревно. Тина вздохнула пару раз, прежде чем начать.

– Он хороший… Бернет, – начала она, смущаясь. – И сказал, что не будет меня торопить. И не упрекнёт, что с другим была... Дети ко мне присматриваются пока, а я к ним. Сегодня вот с малышом оставили. А я не справляюсь. Не готова я… Понимаешь? Я всё ещё о Стерне думаю… Как он… Глупая, да?

– Нет, ты не глупая, – поспешила я утешить подругу. – Но о Стерне придётся забыть. Даже если бы он и смог тебя выкупить, а шансов, что тётка тебя отдаст ему, крайне мало, то теперь ты жена Бернета. Перед законом и богами.

– Я привыкну и научусь жить здесь… – Тина заговорила очень тихо, по слегка прерывистому дыханию я поняла, что она плачет, хоть и пытается это скрыть. – Ты не думай, Эби, я всё понимаю, это лучший вариант из возможных… но… Нет, никаких но! – она отёрла слёзы резким движением. – Я полюблю Бернета и детей, стану им матерью и женой ему. Я справлюсь, правда.

Я обняла Тину, и она склонила голову мне на плечо. Так мы и сидели, думая каждая о своём, пока невдалеке, ещё пока скрытые фруктовыми деревьями, не раздались громкие голоса.

– Мои идут, – Тина подняла голову, вытерла слёзы и улыбнулась. Всё правильно, её новой семье не нужно видеть, что она плачет. – Останешься на обед, Эби?

– Если не создам неудобств, – ответила я вежливой неопределённостью, давая Тине выбор. Ведь я не знаю, как меня здесь примут.

Впрочем, подруга порадовала.

– Конечно, оставайся, еды у нас хватит. А дети тебе будут рады. Тебя в деревне любят.

Детей было четверо.

Старшей Низе уже четырнадцать. Через пару лет станет невестой, но уже и сейчас девочка была очень красива. Ох, и намучается с ней кузнец. Дальше шли двое мальчишек-погодок десяти и девяти лет, Нейт и Нолан. И ещё одна семилетняя девочка, Эдна.