Стены каюты были покрыты рисунками, оставшимися от предыдущих экипажей. Была там и койка. Мышонок заменил неисправную катушку индуктивности в ряду катушек-конденсаторов на семьдесят микрофарад, задвинул плату в стену и сел…

Он протянул руку к пояснице и нащупал разъем. Этот разъем подсоединили к его спинному мозгу у Купера. Он поднял экранированный кабель, петлей свернувшийся на полу и исчезавший в панели компьютера, и возился с ним до тех пор, пока все двенадцать штекеров не вошли в гнездо на его пояснице. Он взял меньший, шестиштекерный кабель и вставил его в гнездо на внутренней стороне левого запястья, затем еще один – в гнездо на правом запястье. Теперь его периферическая нервная система была связана с Ольгой. На шее под затылком было еще одно гнездо. Он воткнул последний штекер – кабель был тяжелым и слегка оттягивал шею – и увидел искры. Этот кабель посылал импульсы непосредственно в головной мозг, который при этом сохранял способность к восприятию зрительных и слуховых ощущений. Послышалось слабое гудение. Мышонок дотронулся до верньера на панели Ольги и подкрутил его. Гудение смолкло. Потолок, стены, пол – все было покрыто приборами управления. Каюта была достаточно мала, чтобы он смог дотянуться до большинства на них с койки. Но когда корабль стартует, он даже не сможет дотронуться до них. Зато он будет управлять двигателями только лишь с помощью нервных импульсов тела.

– Я всегда чувствую при этом, словно перед Большим Поворотом – прозвучал в его ушах голос Катина. Киборги, разбросанные по своим каютам, находились в контакте между собой, когда подключались к компьютерам. – Поясница там, где входит кабель, словно омертвела. Все это больно уж походит на театр марионеток. Ты знаешь, как все это работает?

– Если ты до сих пор этого не знаешь, – сказал Мышонок, – то это плохо.

Идас:

– Спектакль на тему об иллирионе…

– …иллирионе и нове, – это Линцеос.

– Скажи-ка, что ты сделал со своими зверями, Себастьян?

– Чашку молока они выпили.

– С транквилизаторами, – донесся нежный голос Тий. – Спят они сейчас.

Огни потускнели.

Капитан подключился к кораблю. Рисунки, царапины на стенах – все исчезло. Остались только красные огни на потолке, вспыхивающие один за другим.

– Приглашение поиграть, – сказал Катин, – со сверкающими камешками. – Мышонок пяткой задвинул под койку футляр с сиринксом и лег. Кабель он пристроил за спиной.

– Все в порядке? – услышали все голос фон Рея. – Выдвинуть четыре паруса.

Перед глазами Мышонка появился мерцающий свет.

…космопорт: огни по краям поля. Светящиеся разломы коры превратились в фиолетовое мерцание. Но за горизонтом огни были сверкающими.

– Боковой парус на семь делений.

Мышонок согнул то, что прежде было его левой рукой. И боковой парус опустился, словно прозрачное крыло.

– Эй, Катин, – прошептал Мышонок. – Это уже кое-что! Посмотри…

Мышонок задрожал и согнулся под светозащитным экраном. Ольга улавливала его дыхание и пульс, когда нервные центры его спинного мозга управляли кораблем.

– За иллирионом и за Принсом и Руби Ред, – сказал один из близнецов.

– Смотри за парусом, – оборвал его капитан.

– Катин, гляди…

– Лежи и привыкай, Мышонок, – прошептал Катин. – Я как раз собираюсь заняться и подумать о прошлой жизни.

Пустота взревела.

– Чувствуешь, Катин?

– Ты можешь справиться с чем угодно, если постараешься.

– Вы двое, смотрите вперед, – сказал фон Рей.

Они посмотрели.

– Включить основные двигатели.

На мгновение перед Мышонком вспыхнули огни Ольги. И пропали. Крылья распростерлись над ним. И они рванулись прочь от солнца.