– Взрывной заряд был размещен в подвале, – сообщил Мезенцев о первых результатах расследования.

– Революционеры? – предположил обер-полицмейстер.

Совсем недавно было завершено длившееся более двух лет расследование по делу новой антигосударственной шайки бунтарей «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», взявшей целью развращение умов рабочих и устроение стачек по фабрикам и заводам. Публика эта была фанатичная и озлобленная, никаких разумных доводов не принимавшая. Райзнер невольно вспомнил, как в декабре 1895 года в Доме предварительного заключения ему предъявили одного из застрельщиков Союза, некоего нотариуса Ульянова. Вел себя этот рыжебородый тип нагло и самоуверенно, от неугодных вопросов отказывался, ничего «не знал» и «не помнил», от связей с эмигрантами открещивался. По злому, похожему на кашель, смеху, хитрому прищуру раскосых карих глаз, изворотливому строю речи Райзнер определил в Ульянове умного и опасного бунтовщика и настоял на непременной его высылке из Петербурга под надзор полиции. Всего высочайшим повелением в Сибирь было сослано 22 участника, а к дознанию по этому делу приведено 250 человек из разных городов. Но о полном разгроме законспирированной ячейки говорить не приходилось.

– В завалах обнаружили труп одного из злоумышленников. Личность пока не установлена. Однако в кармане было обнаружено вот это. С этими словами Мезенцев извлек из папки и положил на стол измятый клочок вощеной бумаги с непонятными каракулями. – Обратите внимание на этот край, ваше превосходительство, – указал он на типографский оттиск золотой краской в самом верху листка.

Август Рейнгольдович надел пенсне, придвинул к глазам бумажку и увидел набор букв: «Ekselansları Türkiye’nin Rus İmparatorluğu Büyükelçisi Hüsni Paşa».

– Что это значит?

– Это страница из личной записной книжки турецкого посла.

Известие ошеломило сановника. Столь явное участие иностранного дипломата в беспрецедентной преступной акции могло привести к тектоническим последствиям. Причем меньше всего в этом была заинтересована сама Турция.

– Этого не может быть! – выдохнул Август Рейнгольдович.

– Естественно, посол Хусни-Паша решительно отверг любые подозрения в разрушении русского военного завода… – продолжил начальник штаба жандармов, уже успевший побывать на Дворцовой набережной, 8, где располагалось турецкое посольство. – Уверяет, что записная книжка была у него украдена неделю назад.

– Ну вот видите! – зацепился за показания посла полицмейстер. – Явная провокация.

– Заявлений о пропаже в полицейском управлении нами не обнаружено.

Обер-полицмейстер помолчал, обдумывая услышанное.

– А о чем сам текст записки?

– По всей видимости, применено шифрование, – смутился генерал, – в ближайшее время мы раскроем смысл послания.

Сановник без сил опустился за стол и обхватил голову руками.

– Но зачем? – страдальчески протянул он.

В кабинете воцарилась тишина. В поисках разгадки в голове Августа Рейнгольдовича снопами искр пошли вспыхивать связанные с Османской империей факты. За период трех последних царствований Россия и Турция дважды сталкивались на военном поле. В 1853 году Николай I начал Крымскую войну, закончившуюся спустя три года поражением русской армии. Затем была Балканская кампания 1877–1878 годов с сокрушительным реваншем, включавшим присоединение двух новых губерний – Карсской и Ардаганской. С той поры две империи избегали обострений и старались не конфликтовать на дипломатическом поле. Откровенно говоря, у каждой стороны хватало собственных забот. А у Османской империи имелись проблемы не только внутреннего порядка, но и по части территориальной целостности: не успели утихнуть армянские восстания, как турецкой армии пришлось вступить в войну с греками за остров Крит, где взбунтовалось христианское население.